пальцем в экран – и связь оборвалась.

– Чего уж тут… – буркнул он и заглянул под качели. – Интересно, откуда он там возьмется?

Марина задрала голову. Ей почему-то казалось, что аппарат должен свалиться сверху или прилететь по воздуху.

– И сколько, по-твоему, нам тут сидеть?

– Понятия не имею. – Перцев проверил по мобильнику время. – Сейчас шесть пятнадцать. Подождем. Вообще-то я не очень доверяю Валерке. Себе то есть. Если ему втемяшится что-то в башку…

– Он же вроде все понял и согласился?

– Надеюсь. Если телефон не материализуется через… хм… какое-то разумное время, попробуем с ними связаться в следующую субботу. Может, моя теория ошибочна и наш телефон застрял в прошлом по каким-то техническим причинам.

В апреле днем солнце греет по-весеннему, а вечера холодные. У Марины замерзли ноги, и она несколько раз обошла вокруг качелей, чтобы согреться.

– Хочешь, я один покараулю? А ты сходи в «Перекресток», погрейся.

Марина помотала головой:

– Ты тоже синий весь. В одной ветровке…

Перцев еще раз заглянул под качели.

– Почти час уже сидим. Слушай, а чего его караулить? Я помню, тут где-то неплохая пиццерия была. Рядом совсем. Ты как к пицце относишься?

– Положительно. А вдруг…

– Да ладно тебе! Ничего с ним не случится, если и полежит десять минут без присмотра. Ну?

Марина представила теплую сочную пиццу, вспомнила, что ничего не ела с утра. Только выпила стакан томатного сока в институтском буфете. А телефон может вообще никогда не появиться.

В пиццерии в субботу всегда многолюдно, поэтому заказ пришлось ждать не десять минут, а все тридцать. Когда шли обратно, долго стояли на переходе.

Свернули на Севастопольскую, дошли до ворот с ежиками. Во дворе бывшего Валеркиного дома никого, только пацан в вязаной спортивной шапке чешет им навстречу, уткнувшись в телефон. Если бы не Перцев, Марина на этого пацана и внимания бы не обратила. Обычная картина, сейчас такие смартфоны не редкость. А по виду они все одинаковые.

Парень с телефоном увидел их, суетливо засунул смартфон во внутренний карман куртки и рванул к проходу на улицу.

– Эй, постой, – заорал Перцев. – Ты его тут, что ли, нашел?

– Это мой! – зло сощурился подросток. – И… отвалите! Чего привязались?

Перцев схватил его за руку:

– Стой!

– Ну чего вы? Это ваш, что ли? Так бы и сказали. И нечего за руки цапать! – заныл мальчишка. Перцев был на две головы выше и далеко не такой щуплый, каким был в пятом классе.

Марина взяла в руки аппарат. Ну да, тот самый. Потерянный полтора года назад. Мокрый, с прилипшим бурым листом, какой-то обшарпанный. Похоже, он просто провалялся все это время под качелями – там, где она его когда-то потеряла. И никто его не находил… И не было этих разговоров с прошлым…

– Эй, послушай! – окликнул пацана Перцев. – А где он был?

– В том палисаднике за домом, под качелями, – буркнул тот. – Я на него наступил… почти.

Марина посмотрела Перцеву в глаза. Вот сейчас он наконец расколется и признается…

– Ну что, ты все это придумал? Розыгрыш в действии, так? Вообще-то у тебя здорово получилось. Я почти поверила.

Валерий молча взял у нее из рук смартфон.

– Смотри-ка, он еще не разрядился, – пробормотал он, пропустив ее слова мимо ушей. – Он что, заблокирован? Какой у тебя код?

– Не помню. Он мой палец узнаёт. – Марина погладила телефон. – Ты знаешь, даже если ты их и придумал… Мне их будет не хватать. Уже не хватает. Словно что-то перерезали. И даже через одиннадцать лет… Ой, смотри! А это тут кто?!

Дверь с номером 28, крупным планом – кадка с фикусом. И размытая фотография-селфи: Мариша и Валерка – маленькие, смешные – улыбаются, смотрят на себя в будущем.

– Убедилась? – спросил Перцев, рассматривая снимок. – Это же селфи, для него нужна фронтальная камера. Так что можешь не сомневаться! Впрочем, сейчас это уже неважно.

– Ну вот и все, – говорит Марина фотографии в телефоне. – Спасибо вам, ребята. Жаль, что мы больше не поговорим. А то бы мы вам рассказали…

– Ничего бы мы им не рассказали, – строго сказал Перцев. – Никаких подсказок. Мы и так уже им… и себе кое-что в жизни подпортили. Пусть у них все идет как идет.

– А что мы подпортили? – испугалась Марина.

– А ты вспомни! Кто недавно рассказывал о том, что с тобой случилось после осени второго класса? Нервный срыв? Творческий кризис? И это в восемь лет?

– Да… У меня тогда был огромный перерыв. Провал! Стихи снились, стучались ко мне – но не те! Понимаешь? Не мои. Или почти не мои. Словно не из того времени… А главное – я их не могла записать. Не могла проснуться… А утром забывала напрочь.

– Ты хочешь сказать, что тебе снились твои будущие стихи?! – поразился Перцев. – Может, про фонари и оранжевый зонтик тоже из той оперы?

– Может быть… Такой невольный плагиат.

Марина нажала на знакомую иконку и открыла «Записную книжку».

Ну да, вот это стихотворение, в старом варианте. И все остальные черновики на месте… А это что?!

Марина поднесла экран к глазам.

– Хе? – спросил Валерий.

– Это же… мое позавчерашнее стихотворение! Оно здесь никак не может быть! Оно у меня в новом телефоне, можешь проверить. Только у меня оно без последних двух строчек. А тут – полностью.

– Дай глянуть! Это, что ли? Интересно. А название, как у тебя или…

– Оно у меня и началось с названия: «Система времен». Я же все время думала про то, что вот пройдет несколько лет, и мы, как Мариша с Валеркой, останемся в прошлом. А в будущем будем тоже мы, но – другие… Она, наверное, тоже об этом думала, хотя ей рано. Или мои мысли ей передались. Вот, читай:

Система времен

Проходит дождь.

Проходит боль.

Проходят люди под дождем.

Проходят горе и любовь –

И мы когда-нибудь

пройдем…

И скажут: «Были и прошли…»

«Мы в институте их прошли…

Статьи научные прочли,

Учли ошибки поколения…»

Я не хочу!! –

в прошедшем времени…

19 апреля 2007

– Вот оно, смотри, в моем новом телефоне. – Марина открыла «Записную книжку» и отыскала недавний черновик. – Один к одному, кроме последних двух строчек. И дата другая: 19 апреля 2018.

– Нда… – протянул Перцев. – Так и свихнуться недолго! Хорошо, что мы конфисковали этого нелегала.

– А мне все равно жалко. Я тогда такая талантливая была! Писала без оглядки на себя, на взрослых, на… всех. Что бы ни написалось – полный восторг! А сейчас у меня внутренний критик, и я его боюсь.

– Хе… У меня, между прочим, тоже. Но так и должно быть! Ты же растешь, это нормально.

Марина невнимательно пролистывала старые записи.

– Интересно… Смотри! Она тоже стала записывать кусочки. Не стихи еще, а просто…

Луна похожа на ежа…

Кошка белая в серый горошек…

У луны – бессонница…

Плащи дождей…

Валерий забрал у Марины мобильник.

– Ты их узнаёшь? В смысле, это твои строчки?

– Про луну и ежа я в прошлом году написала детское стихотворение. Оно так и называется: «Луна похожа на ежа». Только я не знала, что эта первая строчка мне когда-то уже приходила в голову. В третьем классе!

– Снова плагиат, только наоборот? – улыбнулся Валерий.

– Ох, не знаю! Я уже совсем запуталась и ничего не понимаю. Знаешь, давай этот телефон навсегда вырубим и будем жить, как раньше. И про «Светлячок» тоже забудем. Мы же с тобой знаем, что я ни у кого ничего не списывала. А в интернете покричат и забудут. Тем более что в «Литучебе» через месяц все само исправится.

– А я тебе о чем говорил? Нечего себя сто раз в день гуглить. Кстати, сколько сейчас времени? Ого, без пятнадцати семь! А в семь –