Старик откинулся в седле и стал жевать губами, словно всерьез обдумывал мои слова.

– Ну, признаюсь честно, химикаты не по моей части, – наконец сказал он, – но, возможно, тут ты прав, малец. Эти фальшивомонетчики всегда ищут новые способы для своих грязных дел. Банки то одно придумают, то другое, чтобы перехитрить их, но те, кто подделывает деньги, всегда на пару шагов впереди.

– А вот мне не кажется, что подделка денег – такое уж грязное дело, – заявил я неожиданно для себя.

Нет, я прекрасно знаю, что надо всегда сначала подумать, а потом говорить, однако в присутствии маршала Фармера слова сами выскакивали у меня изо рта.

– Тебе не кажется, что это грязное дело?! – вскричал он и, резко развернувшись в седле, ощерился на меня в гневном оскале. Зубы у него были цвета грязи – те несколько штук, что еще оставались. – Представь: у тебя есть стодолларовая купюра и вдруг ты узнаешь, что она ничего не стоит. Вот что ты тогда почувствуешь?

Я разинул рот, а потом ответил со всей искренностью:

– Маршал Фармер, не знаю, что бы я почувствовал, потому что никогда не видел стодолларовой купюры!

Похоже, мой честный ответ стал для него неожиданностью. Сначала он опешил, а потом фыркнул, стараясь не рассмеяться.

– Вот что я тебе скажу, малец, – придя в себя, заявил старик, – если твой Па починит мне спину, я заплачу ему дважды по сто, причем настоящими деньгами.

– По рукам! – ответил я, страшно довольный тем, что сумел привести его в доброе расположение духа.

– Ну хорошо, а теперь хватит трепать языком. Поехали быстрее, нам надо спешить.

– Подождите, маршал Фармер! – закричал я и остановил Пони. – Смотрите! – Выпрыгнув из седла, я подбежал к дереву, где в сухих листьях папоротника лежали два неразбитых птичьих яйца. – Одно вам, одно мне!

– Хорошо-хорошо, поехали. – Он нетерпеливо щелкнул пальцами.

Я осторожно уложил яйца в карман пальто и вскочил на Пони.

– А кстати, о чем это ты тогда говорил? – вдруг спросил маршал через несколько минут, когда мы продолжили путь. – Эта твоя встреча с молнией – что это значит?

– О, просто два года назад меня ударила молния, – ответил я без всяких прикрас.

Он опять фыркнул и тряхнул головой, затем пришпорил кобылу, чтобы прибавить скорость.

– Это правда! – крикнул я ему в спину и сжал коленями бока Пони. – У меня остался след на спине. Я могу показать вам, когда мы сделаем привал.

– Да нет, не надо, малец. – Старик даже не оглянулся.

– Па говорит, это означает, что я удачливый, – добавил я, когда поравнялся с ним.

– Удачливый? – прошипел он, и в его голосе не осталось и следа от недавней насмешливости. – Ты забрался неизвестно куда, гонишься за бандой преступников. Где тут хоть капля удачи?

– Я встретил вас. Это удача, разве не так?

Маршал Фармер снова замкнулся: взгляд направлен строго вперед, губы изогнуты в кислой гримасе.

– Дал бы ты своему языку хоть небольшую передышку, – бросил он. – Ну и говорун мне попался, не встречал еще таких!

И это было последнее, что он сказал мне в тот день до самого привала.

2

На ночевку мы остановились уже в сумерках. Маршал Фармер со стоном опустился на бревно и оперся спиной о ствол большого дерева. Я сразу занялся костром, чтобы сварить яйца, но сначала проверил их на свет, и они мне показались свежими. Голод наконец дал о себе знать. После всех потрясений последних дней, когда я думать не мог о еде, у меня вдруг засосало под ложечкой и острой болью свело живот, от слабости закружилась голова. Пока я смотрел, как закипает вода, у меня потекли слюнки.

Заканчивался наш третий день в Чащобе.

Мы с маршалом, как обычно, молча сидели по разные стороны костра. Я решил, что в этот вечер вообще не стану с ним заговаривать. Достаточно с меня его колкостей. Захочет поговорить – пусть сам начинает. Пока я следил за водой, он достал свою неизменную фляжку и несколько раз хорошенько к ней приложился. Должно быть, в его дорожной сумке было припасено не менее дюжины бутылок «сладкой водички», – во всяком случае, я ни разу не видел, чтобы фляжка опустела.

Думаю, маршал догадался, что я собираюсь молчать весь вечер, потому что то и дело поглядывал на меня, пока я варил яйца, словно подначивал нарушить молчание. Чего я решительно не желал делать.

Наконец он, раскуривая трубку, заговорил первым:

– Понимаешь, малец, все эти рассказы про твоего отца… они заставили меня задуматься.

Я поправил хворост в костре, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица.

– Ты уверен, что он не знал никого из тех людей, которые приехали за ним?

У меня перехватило горло.

– Уверен.

Маршал Фармер кивнул, расчесывая бороду пальцами. В полусвете пламени его тело как будто слилось со стволом, к которому он прислонился.

– Я спрашиваю об этом, потому что тот Мак Боут был умным парнем. Он разбирался в этих твоих… химикатах, да.

Вот тогда я окончательно возненавидел себя за болтливость. Ну зачем было рассказывать об этом?

– Я тебе уже говорил, что сделал Мак Боут? – поинтересовался маршал Фармер.

– Вы говорили, что он фальшивомонетчик.

– Фальшивомонетчик – это кто он такой, – поймал меня на неточности старик, – а я говорю о том, что он сделал. Хочешь узнать?

Я пожал плечами, показывая, что меня это не очень-то интересует.

– Человек похитил твоего Па. А тебе даже не хочется узнать про него побольше?

– Я никогда не говорил, будто моего Па забрал Мак Боут, – поспешил я поправить маршала. – Это имя упоминал Руф Джонс, вот и все.

– Просто меня удивляет твое равнодушие.

– Ну ладно. Расскажите.

Он устроился на бревне поудобнее, как будто собирался начать долгое повествование.

– Слышал ли ты когда-нибудь о банде с Оранж-стрит? – спросил он, тыча в мою сторону курительной трубкой. – Нет. Конечно не слышал. Банда с Оранж-стрит была самой крупной организацией фальшивомонетчиков в Нью-Йорке. Это было давно, еще до твоего рождения. Они работали от района Файв-Пойнтс на Манхэттене до самой Канады, вот как много их было. В общем, среди членов этой банды и был замечен Мак Боут.

– Ясно. – И опять я пожал плечами, изо всех сил изображая отсутствие интереса.

– Так вот, власти охотились за этой бандой много лет, – продолжал маршал Фармер, явно наслаждаясь ролью рассказчика и самой историей. – И вот однажды им стало известно о том, что состоится крупный обмен. Обмен – это когда поддельные деньги заменяют на настоящие. Тогда была собрана большая команда. Шерифы, полицейские, федеральные маршалы. Где-то