около двадцати человек. Они окружили логово банды на Оранж-стрит. Была большая перестрелка. Шестеро служителей закона погибли. Но к концу дня повязали всех. Все члены банды были либо убиты, либо арестованы, кроме одного. Хочешь узнать, кроме кого?

Он выжидательно уставился на меня.

– Кроме Мака Боута, – ответил я нехотя.

– Точно, – согласился он и сделал еще один глоток из фляжки. – И по сей день никто не знает, как ему это удалось. Он не только скрылся от полиции в тот день, но еще и умудрился прихватить сундук, полный новехоньких золотых монет. На общую сумму двадцать тысяч долларов.

Я не удержался от восклицания:

– Ого! Двадцать тысяч долларов?! Куда он отправился с такой кучей денег?

Маршал Фармер прислонился к стволу и ответил с таинственным видом:

– Никто не знает. И те золотые монеты будто в воду канули – так и не попали в обращение. Должно быть, лежат где-то закопанные. Или их в слитки переплавили. Мак Боут мог забрать деньги с собой в Шотландию – он сам из тех краев. Но, по правде говоря, неизвестно, куда он подевался. Словно растаял в воздухе. И потому-то, когда ты вдруг ни с того ни с сего назвал его имя, я сразу навострил уши. Все это крайне загадочно… А ты что думаешь?

Я уставился на огонь. Я не мог ему на это ответить, потому что сам не знал, что в этот момент происходило у меня в голове.

– По моим прикидкам, – рассуждал маршал Фармер, – выходит, что если Мак Боут в сговоре с людьми, которых я преследую, то, когда я их поймаю, у меня будет шанс разгадать тайну двадцати тысяч долларов. Неплохо, а?

Я решил, что яйца сварились. Правда, аппетит у меня пропал. Я снял миску с огня и с помощью ветки выудил яйцо из воды, но не потому, что хотел есть, а потому, что хотел чем-то заняться и не смотреть на маршала Фармера.

Пока я чистил скорлупу, то чувствовал на себе сверлящий взгляд старика.

– Причем меня не волнует награда, – подчеркнул он. – Я охочусь за теми парнями, чтобы отдать им один должок. Видишь ли, несколько лет назад моего напарника убил глава той самой банды, человек по имени Роско Оллереншоу, и я…

– Это же то самое имя! – перебил его я.

– Что?

– Это же то имя, которое я не мог вспомнить три дня назад. Вот этот человек и послал Руфа Джонса за моим отцом. А не Мак Боут.

– Роско Оллереншоу? Ты ничего не путаешь?

– Точно он, я уверен.

– Вот это да! – воскликнул старик, ожесточенно теребя бороду. – Это тот человек, которого я ищу уже столько лет! Я поклялся на могиле напарника, что обязательно найду его, рано или поздно. Нет, ну надо же!

Я поднес очищенное яйцо ко рту и надкусил. И тут же выплюнул. Меня чуть не вытошнило.

А маршал Фармер широко ухмыльнулся:

– Это же яйцо лесной птицы, сынок.

– Но я просветил его над огнем!

– С ними иногда непонятно, зародился ли птенец, пока не укусишь яйцо. Ты что, не знал?

– Не знал! – выпалил я с горечью и швырнул яйцо в костер, после чего сделал большой глоток воды из своей фляжки.

– Попробуй второе, – посоветовал он. – Может, оно съедобное.

Но я бросил в костер и второе яйцо, а затем сел, обхватив колени руками.

– Если сильно проголодался, то можно накопать гусениц совки, – предложил старик. – Их нужно поджарить на ветке, тогда они не так уж плохи на вкус.

– Я не проголодался!

– Как хочешь. – Он вынул свою фляжку и надолго припал к ней. – Да, и как я уже говорил…

– Слушайте, вы! – перебил его я, потому что не мог молчать – иначе меня бы вырвало. – Я больше не хочу все это слушать. Не хочу ничего знать о перестрелках, облавах, фальшивомонетчиках… Я просто хочу спать. Надеюсь, вы не против?

Затрещал, догорая, костер.

– Спи, конечно, – ответил он, по-прежнему довольный происходящим. – Но сначала подбрось в огонь пару веток, ладно?

Я закатил глаза, кинул в угасающее пламя несколько толстых сучьев и потом расстелил подседельное одеяло.

– Спокойной ночи, – буркнул я, укладываясь спиной к костру.

Старик рыгнул.

– Эй, хочу спросить тебя еще кое-что, можно?

Он явно издевался надо мной, я это слышал по его голосу и, более того, догадывался, о чем он намеревается спросить.

– О… – простонал я. – Что?

Он опять приложился к горлышку.

– Почему ты называешь его Митивалем? Что это за имя такое? Почему не Том? Или Фрэнк?

– Как мне еще называть его? У него такое имя.

– Таких имен не бывает у нормальных людей. Или он француз? Митиваль, Провансаль, Флореаль…

В конце концов я не выдержал и обернулся к нему:

– Что вы за человек такой! Как можно спокойно смотреть, когда ребенок берет в рот яйцо с птенцом, а? Вот этот вопрос лучше задайте себе!

– Хи-хи-хи! Нормальный я человек. Я думал, мальчик, разговаривающий с призраками, знает, что есть что в этом мире! Я не сомневался, что твой невидимый дружок присматривает за тобой и уж не допустит, чтобы ты наелся полусырыми птенчиками.

Я злобно прищурился на него:

– Ах так! Ну так знайте: сейчас моего невидимого дружка здесь нет. И хотите услышать почему? Потому что вы ему не нравитесь, маршал Фармер! Ни ка-пель-ки! И я его понимаю!

Я был так взбешен, что не думал о том, как выгляжу со стороны, пока не заметил, с каким выражением смотрит на меня маршал Фармер. А он сначала выпучил на меня глаза и остолбенело молчал, пока наконец не взорвался неудержимым приступом смеха.

Мне оставалось лишь признать поражение.

– Рад, что вам весело, – сказал я и завернулся в подседельное одеяло.

– Да нет же, малец, – ответил он, едва переводя дыхание. – Ну не обижайся, я просто немного пошутил, чего ты. Это же так смешно.

– Вообще не смешно, – огрызнулся я через плечо.

– Не злись на меня, малец. Неужто старому маршалу Фармеру нельзя немного посмеяться? По правде говоря, я так давно обхожусь без людей, что уже напрочь позабыл, как себя с ними вести.

– Я остался с вами только потому, что вы помогаете мне найти моего Па. И это единственная причина.

– Знаю, малец.

– И меня ни на йоту не волнует, верите вы мне или нет, – продолжал я запальчиво. – И про удар молнии, и про призраков, и про что угодно. Па всегда говорит: «Правда есть правда. И не важно, чему верят люди». Так что, пожалуйста, верьте чему хотите, а чему не хотите – не