– Не смей на меня кричать. Я благодаря тебе уже давно не художник, а офисная крыса, – жестко выговорила Надя. – Ты завтра утром возьмешь это несчастное кольцо и отнесешь его в ломбард!

– Ничего подобного! И не подумаю!

– Вадим, ты эту кашу заварил, ты должен хотя бы помочь ее расхлебывать!

– Неси его сама, если хочешь!

– Сколько можно все в этой жизни вешать на меня? Я работаю, я беру кредиты, я веду дом, я растила сына все это время, пока ты предавался творчеству. Вадим, ну может, хватит, а? Может, ты в кои-то веки возьмешь на себя ответственность за свои поступки и хотя бы отнесешь. В ломбард. Это кольцо?! – она уже тоже кричала.

– Нет, и не проси.

Он быстро прошел по коридору и захлопнул за собой дверь мастерской.

Надя осталась в прихожей одна.

* * *

Если бы у нас в дверях были ключи, получилось бы еще эффектнее. Он бы еще демонстративно заперся от меня. Как будто я сейчас начну преследовать, ломиться и продолжать выяснять то, что выяснить невозможно. Прекрасные результаты тридцатилетнего знакомства и двадцатилетнего брака. Прелесть что такое. Хорошо, что Лешки сегодня нет дома.

Надя стояла неподвижно, плечи ее обвисли, а рот принял какое-то странное, жалобное выражение. Она зачем-то засунула руку в карман жакета, который так и не сняла. Достала серую визитку и прочла: «Максим Воронцов, заместитель генерального директора». Название компании ей ни о чем не говорило. Как он выразился? Звонить, если мне будет нужен новый человек в жизни? Тут бы со старыми разобраться…

Шаркая тапками, как старуха, Надя прошла на кухню. Есть не хотелось. Не хотелось даже чаю. Она налила себе большой стакан воды из графина и выпила до дна, глядя в стену. Поставила стакан, навалилась всей своей небольшой тяжестью на опертые о стол руки и застыла, глядя в стену.

Да, я одна. И справляться мне одной. Или, может быть, уже можно позвонить Ленке? Но делать этого после ссоры с мужем Наде не хотелось. Ленка бы точно что-то учуяла, а на объяснения у Нади нет ни времени, ни сил.

Надо сообщить ей о бабушке. Завтра. Я сделаю это завтра.

Наде казалось, что она спит на ходу. Видимо, так проявляется стресс. Никакой бури в душе не было – наоборот, мертвый штиль. Это, наверно, уже тот градус отчаяния, на котором выкипают все слезы, сил не остается даже на то, чтобы нервничать…

Надя прошла в спальню, присела к узкому белому столику и открыла ноутбук. Что там говорил Борисов? Техники медитации, их везде полно в интернете. Наверно, сейчас самое время этим заняться… Надо еще съездить к бабушке. Нужна одежда, в которой ее хоронить… Слез не было, а ведь они, наверно, принесли бы облегчение. Надя крутила обручальное кольцо на безымянном пальце. Так, надо попробовать.

Введя в поисковую строку «медитация антистресс», Надя щелкнула по первой же ссылке и провалилась на YouTube. На заставке видео, конечно, снова был фото пейзаж. Она честно попыталась сосредоточиться на женском голосе, который вел медитацию: «Разрешите себе отдыхать. Думайте о том, о чем хочется». Произношение было странное, но музыкальный фон как будто вплывал в комнату… Надя закрыла глаза. «Разрешите себе просто отключиться от всего, что произошло в течение дня», – нараспев говорила женщина. Нет, невозможно. Я не могу вот так сидеть с закрытыми глазами, как дура.

Надя встала, открыла шкаф и достала оттуда Маринину шкатулку. Прислушиваясь к медитации, открыла крышку. Русалочьи серьги поблескивали серо-зелеными гранями. Она взяла их в руки, ощутив прохладную тяжесть…

Телефон зазвонил так внезапно, что Надя вздрогнула.

«Мать», – сообщил экран смартфона.

Нет, я не могу. Не сегодня. Только не сегодня. Надя закрыла шкатулку и, привалившись боком к узкому столу, наконец впервые за этот длинный и страшный день разрыдалась…

Ломбард в Сокольниках располагался прямо рядом с метро, в одном из неряшливых торговых центров, набитом мелкими лавочками. Медицинские халаты, товары для парикмахерских, самая передовая экологически чистая бытовая химия, белье, косметика, парикмахерская «эконом», пункты выдачи заказов, уголок с воздушными шарами и оберточной бумагой, магазин горящих путевок и салон китайского чая, в котором, судя по витрине, продавали еще и самодельное мыло, в пестром соседстве создавали удобства для горожан. Надя, конечно, бывала в таких местах, но даже не догадывалась, что ломбард – заведение, которое у нее почему-то ассоциировалось с подвалом, тусклым светом, мрачной русской классикой и в частности с Родионом Раскольниковым, может бытовать в современной Москве вот так запросто, наравне с другими торговыми точками.

Название, написанное на кричащей желтой вывеске, почему-то намекало на путешествия: «Ломбард Атлантик». Или это ироничный намек на всенародно любимую комедию про золото-брильянты? Помнится, в «Бриллиантовой руке» был одноименный отель, с ударением на французский манер, на последнем слоге. Надя осмотрела раскрытую настежь пластиковую дверь с толстой белой ручкой, лампы дневного света, надпись «займы под залог ювелирных изделий» и шагнула внутрь прозаично современного заведения. За спиной приемщика (или как там называются сотрудники ломбардов?) была распахнутая фрамуга, в которую врывался холодный мартовский ветер, и Наде в ее пальто на этом сквозняке сразу стало очень холодно. Она тихо прикрыла дверь и встала за спиной предыдущей клиентки, высокой женщины на каблуках и в меховой шапке, которая беседовала с сотрудником, грузно навалившись на стойку.

– А я тебе говорю, перезалог! – напористо басила дама.

– А я вам повторяю, что поздно. Не могу я оформить перезалог, потому что вы пропустили срок, – отбивался приемщик, невысокий и хрупкий мужчина в очках и тонком черном джемпере поверх клетчатой рубашки.

Надя потянула носом воздух и задумалась, от кого из них исходит этот странный запах.

– Ничего я не просрочила! – Дама ударила по стойке кулаком, а потом попыталась поправить шапку. Видавшая виды норковая «боярка» слетела на пол, открыв давно не мытые крашеные волосы, собранные в хвост эластичной резинкой.

Надя машинально нагнулась за шапкой и попыталась вернуть хозяйке, но та не сразу смогла сфокусировать взгляд на своей потере – зато очень обрадовалась Наде.

– О, а вот и женщина вам скажет, я не просрочила! Не просрочила я! Давай оформляй перезалог!

– Я не могу. Ваш предмет уже списан и поступил в продажу. Вы опоздали на три дня, теперь только после реализации. – Сотруднику ломбарда, кажется, было ее жалко, он нервно поправлял очки и старался не смотреть в глаза клиентке.

– Да что ж ты за человек такой, елки-палки, – внезапно расплакалась дама. – Ну как это, ну всегда же оформляла перезалог, ну всегда же можно было…

– Так, знаете что, приходите завтра, – решился приемщик. – Вещь ваша не особенно редкая, вряд ли она скоро будет продана. Я поговорю с начальством и решу, что можно сделать. Придете завтра? Только приходите… в хорошем самочувствии, ладно?