– А что ты сделала?

– Для человечества?

На языке вертится шутка о сумках и туфельках, но не уверена, что Алиса ее поймет. К тому же в шутке есть доля правды. Нашим обществом правит потребительский дух. Поэтому я молчу. Если честно, я понятия не имею, что сделала, чтобы изменить мир к лучшему. Может, я была слишком молода. Или слишком ленива. Да и стоит ли его менять? Я читала «Нью-Йорк таймс» (в основном раздел моды, но иногда просматривала и другие страницы). Была в курсе мировых событий, сочувствовала бедствующим в Африке. Смотрела Опру. Значит, вот за что меня хотят выгнать на четвертое небо? За то, что не приложила руку к борьбе на благо человечества?

– Не знаю, – тихо говорю я.

– Возможно, сочинение подскажет ответ.

Я молчу. В висках разгорается боль. С ума сойти, даже в раю у меня болит голова. Тут хоть есть ибупрофен?

– Давай пройдемся по магазинам! – восклицает Алиса.

– Не сегодня, мне пора домой, – вру я.

На ум снова приходит шутка о туфлях и сумочках. Если подумать, я сделала достаточно покупок за свою жизнь. Но Алису не убедить.

– Да ладно. – Она встает и тянет меня за руку. – Максина не простит, если я отпущу тебя в мрачном настроении. Только не говори, что не любишь ходить по магазинам.

Против воли вырывается смех. Я и пикнуть не успеваю, как меня уже тащат по улице.

Легче всего описать райский шопинг двумя словами – неземное наслаждение. Я обмолвилась, что мне нужны майки по типу любимых мужчинами маек-алкоголичек. Только здесь они называются майками-трезвенницами. Более того, в городе есть целый магазин, где продают «трезвенниц» всех видов и размеров: с узкой спинкой и классические.

– Добрый день, Алекс. – Консультант приветствует нас воздушным поцелуем. – Мы тебя ждали. Никак не можем решить, какие майки тебе больше понравятся – облегающие или свободные.

– Давайте и те и другие, – смеемся мы с Алисой.

– Я тоже так подумала. – И продавщица кладет в два разных пакета по десятку «трезвенниц».

– Мне нравится твой стиль, вся в черном, – заявляет Алиса по дороге в «Слик энд шик». – После работы ангелом-хранителем я никак не могу отвыкнуть от белого.

Как и следовало ожидать, вся одежда в магазине в черных тонах.

– Добро пожаловать в «Слик энд шик», где черное всегда в моде.

Я примеряю просторные брюки с новой «трезвенницей». Алиса надевает армейского покроя пиджак с золотыми пуговицами от Жана-Поля Готье, годов этак восьмидесятых.

– Потрясающе! – вырывается у меня.

– Вам идет, – подтверждает продавщица.

– Думаешь? – спрашивает Алиса.

– Если не хочешь брать, я возьму.

Она выглядит восхитительно. Как проверено на практике, в раю любой наряд сидит как влитой.

У меня поднимается настроение. Возможно, я сделала поспешные выводы насчет Алисы. В конце концов, она всего лишь ребенок.

Мы подбираем одинаковые запонки с бриллиантами в четыре карата. Магазин так и называется: «Четыре карата или больше». Сами посудите, кто в раю будет носить бриллианты поменьше?

Затем осматриваем новую осеннюю коллекцию «Дольче энд Габбана» в «Скини мини», где второй размер подходит абсолютно всем. Я покупаю (вернее, беру) вещи с глубоким вырезом, но Алиса предпочитает покрой поскромнее. Я рада, что на небе не приходится носить свободные рукава на три четверти, скрывающие дряблые руки; как ни странно, Алиса выбирает их добровольно.

– Никак не могу привыкнуть к новой моде, – заявляет девушка.

Она выглядит намного старше шестнадцати и даже тридцати.

Я рассматриваю серебристый лиф в комплекте с обрезанными джинсами и внезапно понимаю, что веселюсь от души. За последние два часа я ни разу не вспомнила ни о сочинении, ни о четвертом небе. Жаль, что с нами нет мамы; ей бы тут определенно понравилось.

– Как мне навестить родителей? Хотя бы во сне?

Алиса примеряет практичные мокасины, а я застегиваю черные туфли от Кристиана Лубутена на шестидюймовой шпильке.

– Надо сказать им, что у меня все хорошо.

– Со временем научишься. – Она рассматривает себя в зеркале. – Способность проникать в сны приходит изнутри. Надо сконцентрироваться, достичь равновесия ума и духа, и внезапно окажешься там.

– И как мне учиться?

– Не могу сказать, что надо именно учиться. Трудно объяснить. Похоже на велосипед – вчера ты еще не умела на нем ездить, а сегодня умеешь и сама не знаешь, как получилось.

– Ладно, придется вспомнить уроки езды на велосипеде.

– Но самое главное, когда освоишься со снами, можно спуститься на землю и побыть там.

– В смысле? Как в кино – призрак ходит среди живых и его никто не видит?

– Да! – восклицает Алиса. – Так здорово! Когда заработает, не захочешь возвращаться сюда. Я бы неделями сидела на земле без всякого повода. Хотя однажды наткнулась на родителей, когда они занимались сексом; уф, это было ужасно. Я вылетела из спальни как ошпаренная. Вспомни все случаи, когда ковыряла в носу и вытирала палец об диванную подушку.

– Э, я никогда так не делала.

– Конечно, – с каменным лицом кивает Алиса. – Так вот представь, что за тобой кто-то наблюдал.

– О боже, – передергивает меня.

– Послушай моего совета. Когда научишься спускаться на землю, ограничивайся публичными событиями: свадьбы, бар-мицвы, вступление в должность президента. – Алиса поворачивается к продавщице: – Можно девять пар мокасин, фиолетовых?

– Почему бы нет? – Продавщица вручает ей полную сумку, и мы смеемся.

– Я их беру, – указываю на свои шпильки. – Если подумать, даже не буду переобуваться.

– Сидят на ноге как тапочки? – кивает продавщица.

– Да, очень удобные!

Я улыбаюсь и подпрыгиваю.

До дома добираюсь только вечером и закидываю обновки в гардероб. Персик прекрасно провела день за игрой в мячик, и мы ложимся на кровать под окном. Над головой простирается звездное небо.

Идиллию рушит телефонный звонок. Вспыхивает сумасшедшая надежда, что это Адам.

– Добрый вечер, милая, – отзывается бабушкиным голосом трубка. – Как прошел обед с Алисой?

– Отлично. Приятная девушка, хотя немного странная. Она передает вам с дедушкой привет.

– Ты права, мне она тоже запомнилась хорошей девочкой и слегка чудно́й. Алекс, я рада, что ты выбралась из дома. Тебе нужно развеяться.

– Да. – Я откидываюсь на кровати. – А ты что делала?

– О, я позвонила в «Четыре-один-один» и чудесно провела время. Кто же знал, что существуют такие полезные службы?