На рассвете сосед с напарником отправляется в большой областной центр за пятьсот километров – дважды в неделю он возит грузовым микроавтобусом на тамошний рынок продукты односельчан и сдаёт их оптом. Мы с детьми устраиваемся на мешках картошки и едем с ними. Впереди у нас – полная неизвестность. Одна надежда на соседа – он обещает, что попробует устроить меня торговать на рынке.

Еду, которую соседка дала нам с собой, дети съедают ещё по дороге. Замёрзшие и голодные, приехав на место, выбираемся из машины и оглядываемся по сторонам. Костик уходит, а я с малышнёй в нерешительности мнусь возле вещей, не имея ни малейшего понятия, куда идти. За грех, глупость и доверчивость плачу сторицей… 

Наши дни

Трудно понять, где реальность, где сон, а где бред больного воображения. Какие-то звуки и обрывки воспоминаний крутятся в голове. Я то снова куда-то ныряю, то возвращаюсь в сознание.

– В целом неплохо, – сквозь плотный туман слышу мужской голос. – Снижаем дозу…

Пытаюсь открыть глаза, чтобы установить источник звуков. Но вижу только какие-то голубые пятна. Всё расплывается.

– С возвращением, – тот же голос. 

Откуда? Плохо понимаю, что происходит. А спросить не могу – что-то мешает.

В голове проясняется медленно. И снова появляется жуткий страх: что с детьми? Сколько я здесь? Будто читая мои мысли, опять появляется голубое пятно и тот же голос.

– Вам велели передать, как только вы придёте в себя, что с детьми всё хорошо, можете не волноваться.

Кто велел передать? Спросить бы, но не могу. Главное – дети у кого-то под присмотром. Беспокойство за них не проходит, но становится не таким острым.

Первое, что делаю, когда учусь самостоятельно дышать, – прошу у медсестры телефон и звоню детям. 

– Алло, – голос сына звучит испуганно.

– Арслан… – больше ничего выговорить не могу – душат слёзы, не хватает кислорода.

– Мама, мамочка! Это ты?

– Я…

Надо бы спросить, как они, где, с кем, но ничего не получается. Я снова задыхаюсь.

– Мамочка, мы тебя очень ждём. Когда ты приедешь за нами?

Захлёбываюсь от рыданий. Медсестра берёт трубку.

– Арслан, твоя мама ещё очень слабая, она не может много говорить. Она передаёт, что очень любит и скучает. Как только ей будет лучше, она позвонит тебе снова.

Процесс выздоровления движется медленно. Говорить по телефону по-прежнему очень трудно, но слушать я могу долго. Мои птенчики по очереди щебечут мне в трубку, наперебой рассказывая свои новости. Ничто так не подстёгивает выздоровление, как весёлая болтовня моих кровиночек.

От детей я знаю, что живут они в столице с Лёниной бабушкой, которая занимается с ними музыкой. Отец часто навещает их, гуляет, покупает игрушки и вкусную еду. Он строгий, дети сначала его боялись, особенно Эдже, но теперь привыкли и с восторгом говорят, что папа – хороший. И бабушку они тоже очень любят.

Лёня вписал себя в свидетельства о рождении детей и теперь переводит их в школу рядом с бабушкиным домом, чтобы они не пропускали занятия. Умом я понимаю, что это правильно, ведь неизвестно, сколько времени я ещё проведу в больнице. Но эта новость очень пугает меня. Он… хочет забрать у меня их? Почему тогда они живут с бабушкой, а не с ним? С детьми это не обсуждаю, чтобы не волновать их раньше времени.

От врача знаю, что Лёня извёл его звонками и очень беспокоился обо мне. А ещё, что он купил мне дорогостоящие лекарства, благодаря которым я выкарабкалась. Но мне он не звонит, а я боюсь набрать его и услышать что-то плохое. 

День рождения Арслана и Эдже мы отмечаем по телефону. Первая круглая дата моих детей оказывается самой грустной за все десять лет их жизни, потому что в этот день мы далеко друг от друга.

Из больницы меня забирает Света. Слабость такая, что с трудом перемещаюсь от кровати на кухню. Поход за продуктами кажется невыполнимой задачей. Но главное – я дома! Если бы ещё рядом были дети…

Срок оплаты за квартиру истёк ещё полмесяца назад, но хозяйка меня жалеет и обещает зайти за деньгами через неделю. Пересчитываю заначку – её едва хватит, чтобы покрыть долг, но на следующий месяц там не наберётся. Нужно выходить на работу, только где взять силы?

Наконец решаюсь позвонить Лёне.

– Лина? Ну наконец-то! Я думал, ты уже никогда не позвонишь.

По телефону трудно уловить интонации. То ли он и вправду ждал моего звонка, то ли это всего лишь едкий сарказм.

– Я дома…

– Да, знаю, мне твой врач звонил вчера, что тебя выписывают.

– Лёня, спасибо за лекарства и за беспокойство. Без тебя мне бы туго пришлось. И спасибо, что не бросил детей.

– Было бы гораздо лучше, если бы ты не скрывала, а вовремя сообщила о них!

В голосе слышится злость. Как его понимать? При встрече в ресторане я должна была сказать, что их у меня двое? Или попросить о помощи, как только заболела? Но откуда мне было знать, что он не откажет? Он так странно себя вёл…

– Лёня, как я могу забрать детей? Ты можешь мне их привезти? – знаю, что получу отрицательный ответ, но не спросить не могу.

– Нет, Лина, дети останутся здесь.

Вспоминается типичная фраза из фильмов: «Сдавайтесь, вы окружены, сопротивление бесполезно!». Бороться с ним смысла нет?

– Что значит “здесь”? Я уже дома, я хочу их забрать!

– “Здесь” – значит, в столице. Они уже учатся тут в хорошей школе, бабушка занимается с ними музыкой, водила их на прослушивание в консерваторию, сейчас оформляет в музыкальную школу. Тут у них есть всё для полноценного развития. Нечего им нищенствовать в той дыре.

Очень боялась услышать это с момента, как узнала, что дети находятся у Лёни. Вынуждена согласиться: в чём-то он объективно прав. С финансами у меня туго, да и в столице для талантливых детей куда больше возможностей. Но не всё же в жизни меряется деньгами и перспективами! Я не переживу расставания с ними! Они – всё, что у меня есть в этой жизни! 

– Верни мне, пожалуйста, детей! – плачу в трубку.

Чувствую себя жалкой, униженной и, как никогда, уязвимой. У меня нет аргументов, чтобы спорить с ним. Нет денег на билет до столицы. Нет сил, чтобы выйти на работу или хотя бы сходить в магазин. Через неделю не будет жилья. Какой смысл сопротивляться и что-то требовать?

– Нет, Лина, я не верну тебе их. Детям нужны нормальные условия жизни, нормальная еда и полноценные занятия. Им нужно нормальное окружение и развитие их способностей. Что из этого способна им дать ты?

– Детям нужна мать, им нужна моя любовь! Зачем они тебе? Где ты был все эти десять лет? Они не были нужны тебе тогда и не нужны сейчас! Ты ведь отдал их своей бабушке, чтобы не возиться с ними!