Крис Канаван, защитивший докторскую диссертацию по экономике в Колумбийском университете, теперь работает с Соросом. Он разграничивает собственные склонности и тенденции босса: «Когда я был трейдером, то, как и у Сороса, у меня появлялись какие-то интуитивные прозрения или неопределенное чувство относительно более или менее вероятных движений рынка. Постфактум приходило понимание: я был прав и просто реагировал на происходившее вокруг. Но не желал прислушиваться к внутреннему голосу. Не хотел подменять догадками свои мысли. При этом слово “мысли” я употребляю в достаточно эмпирическом смысле. Допустим, вы умеете интуитивно понимать, что наступил переломный момент. Даже можете чувствовать, как и что скоро обрушится. Но я по-прежнему был слишком робок, чтобы воспользоваться этими информацией или знаниями. Ведь их нельзя выразить в числах. И мало кто способен сообщить остальным: мы ставим на эту позицию, основываясь не на цифрах, а на знании того, что так будет правильно».

Канаван приравнивает это к мастерству гольфистов, погруженных в игру. В молодости экономист увлекался этим видом спорта. «Чем больше я совершенствовался, — рассказывал он, — тем больше понимал, насколько великими на самом деле были лучшие спортсмены». В их присутствии восприятие игры Канаваном разительно менялось. По уровню мастерства он приближался к профессионалам. Но прогресс лишь показывал молодому человеку, насколько далеко опытные гольфисты ушли в понимании игры. Канаван говорил: «Они развили космическую скорость и улетели в стратосферу. Не будучи достаточно хорошим игроком, вы не сможете оценить этот факт».

Полет стал возможным лишь благодаря смелому использованию всех типов знаний. «Среднестатистический игрок, — объяснял Канаван, — просто не осознаёт, насколько сложно учитывать все переменные: ветер, температуру и направление роста травы. После этого нужно решить, как ударить по мячу. Но главное — быть достаточно храбрым, чтобы совершить этот удар, зная, насколько незначительные факторы могут привести к промаху».

Не все из нас могут быть асами гольфа или, скажем, джазовой фортепианной музыки. Но большинство видели мастерство в действии, когда старались овладеть новым языком. Возьмем, например, немецкий. Человеку, начавшему его изучать, вначале нужно освоить правила, то есть грамматику. Его интересует, как организован этот язык. Каковы правила и исключения из них? Потратив время на наработку словарного запаса, ученик начинает строить предложения. Он прилагает все усилия, чтобы избежать грамматических ошибок. Вскоре прилежный ученик привыкает к правилам вроде постановки глагола в конце очень длинных немецких предложений. И затем, прямо как описывал Канаван, взмывает в стратосферу. Словно по волшебству, внезапно он отпускает все мысли и начинает наслаждаться свободным владением. Сами по себе правила — эти абстрактные принципы — отходят на второй план. Теперь ученик говорит на новом языке бегло и ясно. Переделывает язык под себя, играет с ним и пользуется его выразительными средствами. Подбор правильного слова для ученика полностью отошел на второй план. А на первом — значение того, что он хочет сказать.

При рассмотрении этого примера мастерства и многих других, о которых я буду говорить далее, мы вновь можем обратиться к идеям Хьюберта Дрейфуса. Для этого ученого и для других философов, работающих в русле феноменологии, величайшие умения и инновации не являются результатом сознательной мыслительной деятельности. Это очевидно в случае с овладением новым языком, хотя сама идея полностью противоречит нормам, преобладающим во многих корпорациях, институтах и даже образовательных системах. В их культурах явно или негласно предполагается, что мы проявляем свои навыки лучшим образом, сидя в одиночестве и размышляя на абстрактные темы.

Понятие фронезиса Аристотеля, или практической мудрости, поможет разобраться. Философ утверждал: наделенный практической мудростью человек способен выйти за рамки «грамматики» своей области, по аналогии с изучением иностранного языка. Ему больше не нужно подспорье в виде правил или моделей. Вместо этого такой человек понимает контекст как конкретный и зависящий от текущей ситуации. Он делает необходимое подходящим образом и в нужный момент. Когда Канаван описывает опытного гольфиста, то действительно рассказывает про конкретную реакцию игрока в специфической ситуации. Будто контекст сам выводит его на действия. Поскольку мы говорим о мастере, опыт позволяет ему оставаться восприимчивым к значению момента.

Канаван пояснял: «Чем больше вы поддаетесь декартовскому образу мысли, тем меньше хотите прислушиваться к своему чутью. Или боли в шее. Или расстройству желудка. И это делает вас менее, а не более успешным трейдером или спекулянтом. Мы живем с этим парадоксом. Сейчас главенствует убеждение: чем более “научна” информация, тем лучше. При этом точное знание перекрывает доступ ко всем сведениям, поступающим в другой форме. Но именно люди, которые не закрывают себя от такой информации, во много раз превзойдут других. Зачастую такое опережение означает, что непременно будут проигравшие. В этой игре моя победа означает ваше поражение».

Старший трейдер, с которым я разговаривал в Soros Fund, описал свой опыт использования всех четырех потоков данных. Раньше этот человек был невероятно опытным консультантом бразильского правительства. И десятилетия проработал на южноамериканских рынках. Трейдер использовал свой опыт, чтобы открыть рискованную позицию с высокой долей заемного капитала в Бразилии в 2001 году. В первом квартале казалось, что дела идут хорошо. Затем последовали денежные потери по позиции. Вскоре убытки стали огромными. Спустя полгода и несколько сотен потерянных миллионов долларов Сорос позвонил трейдеру и попросил заглянуть к нему.

«Первой мыслью было: “Что ж, кое-чего я добился — по крайней мере теперь могу всем говорить, что работал на Джорджа Сороса”», — старший трейдер рассмеялся.

Но когда он встретился с главой хедж-фонда и попытался объяснить причины катастрофы, произошло нечто абсолютно противоположное увольнению. Сорос прервал подчиненного спустя 15 секунд. Он сказал трейдеру, чтобы тот сохранил позицию: «Дождись ситуации, когда хуже уже и быть не может, и удвой ставки». Мужчина вздохнул с облегчением, но был огорошен указанием. Как «узнать», что хуже уже быть не может?

Он ждал и наблюдал за рынками. Спустя две недели трейдер взглянул на свою позицию. Момент настал. Его переполнила уверенность, что рынок на самом деле достиг нижней точки. Тогда он последовал совету Джорджа Сороса. На дне рынка все закрывали позиции, а трейдер глубоко вдохнул и удвоил ставки. Оставалось лишь ждать.

Задумайтесь на мгновенье, насколько тяжело трейдеру далось решение по удвоению ставок. Как трудно было ждать на фоне всеобщего бегства. Каждая клетка тела вопила в панике: «Избавляйся от позиции немедленно!» Но вместо этого мужчина прибегнул к дисциплине, чтобы сохранять спокойствие. Он попробовал отделить эмоции от своего состояния вовлеченности в позицию.

И затем, словно по волшебству, рынок развернулся. И это никого не удивило. Спад должен был в конце концов смениться подъемом. Но шок вызывало то, что рынок развернулся сразу по достижении дна.