Я смотрел на этих сразу оживившихся людей, плечи расправили,словно отряд разбойничающих викингов захватил огромные богатые земли с мирнымнаселением и начинает налаживать систему рэкета, в наших летописях названнуюполюдьем.

Ни одна система образования никогда не обнародует шокирующуюправду, что все великие политики, изобретатели, философы и преступники – изодного человеческого материала. Из той самой глины, когда слепленные из неепереступают законы. Законы общества, ориентированные на среднего человека.Средних, как известно, большинство. Даже абсолютное большинство! Общество идолжно жить по законам большинства, иначе не выживет. Но толкают его вперед илиназад, влево или вправо, ввергают в религиозные войны или тянут за уши кзвездам именно эти, преступившие.

Общество всегда одинаково враждебно относилось к преступающим,будь это великие изобретатели или взломщики сейфов. Иисус, Мухаммад,Савонарола, протопоп Аввакум, Кампанелла страдали от общества так же, какпростые карманники или грабители могил.

Но эти великие все же реформируют общество, как оно ниупирается, все же тянут не просто по тернистой дороге прогресса, что ненравится простому большинству, но и по кровавой дороге, усеянной не толькотелами павших, но и руинами целых империй.

Страшно не это неизбежное, а страшно, если большинствосумеет обуздать этих преступающих. Общество станет благополучным, сытым, никудане стремящимся, старающимся, во что бы то ни стало сохранить свое сытоесуществование в мире... пока что не идеальном.

И тогда этому обществу конец.

С точки зрения человечества, ну и хрен с ним, другие-то неостановились, идут? Но беда в том, что это, остановившееся, хватает за полы иостанавливает других, убеждает никуда не стремиться, ничем не рисковать, ненадрывать жилы, просто жить и балдеть...

И тогда, увы, оправданы действия которые в том сытом и тупомобществе поставлены вне закона – их закона! – и которые у них называютсяэкстремистскими, террористическими.

У Кречета все работали как в провинциальных райкомах партии:с утра до поздней ночи, даже в туалет стеснялись отлучиться. Назад бы трусцой,если бы не страшились уронить перед охранниками имидж крупных государственныхдеятелей.

В этом большом кабинете академизмом и не пахло, сейчас издесятка экранов на троих шла передача о стычке казаков с активистами исламскогодвижения, милиция озверело лупила дубинками всех, невзирая на веру и лампасы.На ближайшем к нам красивая дура рассказывала о чуде некого русского святого,который в год наполеоновского нашествия явился Евгению Богарне и потребовал неразорять церковное имущество их монастыря. Проснувшись, этот племянникНаполеона увидел старика в роли настоятеля. И велел не трогать имуществомонастыря...

Телекамера показывала крупным планом потрясенные лицаслушателей, как же – святой, а у меня мелькнула насмешливая мысль: святой подстатьнашим депутатам. Имущество моего монастыря не трожь, а соседние села хотьразори, хоть сожги, это нам до церковной свечки...

Кречет перехватил мой взгляд, брезгливо поморщился:

– Да ладно вам. Наша церковь даже последнего царяумудрилась причислить к лику святых!..

Коломиец вмешался, как истый боец за справедливость:

– А при чем церковь, при чем церковь?.. Все так! Вонобидели чем-то Белова, да не академика, а знаменитого хоккеиста, так нашКраснохарев... вот он, не отвертится!.. пообещал взять это дело под свойконтроль. А если бы Белов был не знаменитым хоккеистом, а простым слесарем?

Кречет недобро хмыкнул:

– А вам что, равноправия восхотелось?

– Нет, но равных возможностей...

– Ого, так это вообще коммунизм!

Коломиец съежился, втянул голову в плечи. При коммунизме унего, правда, был не один этот потертый костюм, а целый гардероб, как и дача вПеределкино, но что-то обратно в тот строй не восхотелось.

Снова все шелестели бумагами, демонстрировали умениеобращаться с ноутбуками, отсылали по модемам, дозванивались без секретарей, нашироком столе лежали ручки шариковые, перьевые, ультрацезиевые, были и чуть лине гусиные перья, мир меняется чересчур стремительно, министры не успевают,возраст не тот, чтобы компы осваивать...

Краснохарев потер лоб, тряхнул головой. Взор его был мутен,а когда глаза, подвигавшись как у хамелеона, сошлись в одной точке, он вперилзадумчивый взор в Сказбуша:

– А что, Илья Парфенович, предполагаете издополнительных мер по защите президента? Известно, если его отстрелить...

Он смерил Кречета настолько прицельным взором, что Сказбушспросил с великим интересом профессионала:

– То что?

– То, – сообщил Краснохарев значительно, –что, пожалуй, реформы... некоторым образом, могут пойти другим путем. Иначе,если говорить доступно.

Сказбуш начал перечислять дополнительные меры, а Кречет снетерпением повернулся ко мне:

– Виктор Александрович, а как насчет оригинальных идей?Вы ведь у нас непростой человек, непростой. Все работают, а вы думаете,думаете...

Я поморщился:

– Напоминаете, что дурак – это всего лишь человек,мыслящий оригинально?.. Отстрелить все равно смогут. Разве что Кречету нетолько не ездить за рубеж, но и Кремля не покидать, как наш дорогой ИосифВиссарионович? Да нет, могут и там достать... Проще сделать так, чтобы они самиоберегали. Даже от наших экстремистов. Так дешевле. Да и забавнее.

Меня поддели на острые взгляды, как полковника Киреева натурецкие штыки. Краснохарев пробасил недоверчиво:

– Поясните, пожалуйста.

– Вот вы, к примеру, начнете выступать с заявлениями...ну, более экстремистскими, чем у Кречета. А мы пустим слушок, что ежели сКречетом что, то преемником станет наш дорогой Краснохарев. Вы, понятно,демократов под нож, журналистов на виселицу, всю страну обратно в коммунизм...Тогда наши нынешние противники с Кречета начнут пылинки сдувать!

Краснохарев наконец решил, что пора обидеться:

– Почему меня? Лучше уж Яузова в ястребы! У него и носкрючком.

– У него нос горбатый не потому, – намекнул Когантуманно. – Он, наверное, из энтих... пархатые, которые. Недаром же армияразложена как девка на панели. А вообще-то идея хороша. Но только надо в самомделе чем-то подкрепить. Рано или поздно все, что здесь говорится занепроницаемыми шторами, станет явным. То ли я проговорюсь ВсемирномуСионистскому Конгрессу, на службе которого, естественно, состою, то ли кто-торазбрякает своей... гм... племяннице, но если, в самом деле, кого-то начнемпрочить, то идея станет реальностью.

Кречет поморщился, никому не нравится, когда начинаютготовить преемника, пусть даже липового, все равно что мерку снимают для гроба,сказал нетерпеливо: