– Мне очень жаль, – прошептал он и, погладив Джул по руке, наткнулся на нечто непривычное.

Сначала он решил, что это зажигалка (но почему Джул держит в руке Zippo?), затем медленно разжал ее пальцы и достал черный прямоугольный предмет, который казался еще более бессмысленным.

Автомобильный ключ?

Бен вздрогнул. Кто-то со всей силы бросился на дверь как раз в тот момент, когда он подошел с электронным ключом к окну и нажал на кнопку разблокировки дверей.

Этажом ниже, примерно в сорока метрах, на парковке для посетителей на Миттельаллее моргнул фарами серебристый БМВ.

Ловушка – а это было не что иное – стояла метрах в трех от входа в здание, к которому как раз подъехало такси.

Бен прикинул, стоит ли ему открыть окно и рискнуть прыгнуть.

С одной стороны, это такси, возможно, было знаком судьбы. С другой – возникали сомнения, согласится ли таксист взять пассажира, который, прыгнув со второго этажа реанимации, прихромает к его машине с вывихнутой лодыжкой. Подтверждением тому было хмурое лицо водителя, который вышел из автомобиля и, видимо, оглядывался в поисках пациента, вызвавшего его.

Он выглядел свирепым – опущенные уголки губ на плоском лице, – но, глядя сверху, можно было и ошибиться. Кроме того, он выглядел немного эксцентрично в своем длинном светло-коричневом пальто: хотя оно и было сшито из легкой плащовки, но абсолютно не подходило для сегодняшней жары.

«Может, этот даже не удивится, если я свалюсь ему под ноги на дороге?»

Большинство водителей, которых он знал, абсолютно хладнокровно относились ко всему после того, что уже пережили со своими пассажирами.

Бен покачал головой и принял более разумное решение, к тому же он не был уверен, забыл ли деньги и портмоне в квартире Тоби или потерял, убегая от погони. По крайней мере, в заднем кармане брюк кошелька не оказалось.

Бен, у которого сейчас были другие проблемы, обернулся и поцеловал Джул в щеку. Потом набрал на своем сотовом номер отца, одновременно вытащив клин из-под двери и отступив назад.

Как раз прежде, чем дверь под грузом навалившегося с другой стороны санитара успела шарахнуть его по лбу.

– Где ты?

– Вы с ума сошли?

– Скажи мне, где тебя найти!

– Зачем вы заперлись?

В одно ухо ему из телефона влетали возбужденные вопросы отца, в другое – испуганного санитара; в обоих случаях на заднем фоне звучало безжалостное шипение и постукивание аппарата искусственного дыхания.

Единственное, что радовало в данной ситуации, – Джул не воспринимала всего этого хаоса вокруг себя.

Хотелось бы надеяться.

Ее сердцебиение было стабильным, кровяное давление и насыщение крови кислородом тоже в норме.

Бен подождал, пока оба мужчины немного успокоились. Потом ответил сначала отцу; не только потому, что это было важнее: просто он понятия не имел, что сказать темнокожему санитару в зеленом одноразовом комбинезоне. Может, так: «Мне очень жаль, я боялся медсестры Линды, которой не существует, но которая мне позвонила и, вероятно, является охотницей Ночи вне закона».

– Я в «Вирхове» у Джул, папа.

– С кем вы разговариваете? – спросил санитар, как будто слово «папа» оставляло какие-то сомнения. Очевидно, что крепкий, но добродушный на вид парень был возбужден не меньше Бена. Его губы дрожали, в темных глазах читались здравые осторожность и страх, чувства, которые должен испытывать любой разумный человек в данной ситуации. Только идиоты бесстрашно ломятся в помещение, в котором отец забаррикадировался со своей коматозной дочерью.

– Господин Рюман, мы можем уладить все как цивилизованные люди? – спросила фрау Циглер, которая тоже появилась в палате. Затем обратилась к санитару: – Спасибо, Рашид.

Что она говорила после, Бен помнил лишь отрывочно, потому что отец снова завладел его вниманием.

– О’кей, парень. Оставайся там, где ты сейчас. И не клади больше трубку. Я выяснил про Ночь вне закона. Теперь я знаю, в каком ты трудном положении, и пришлю к тебе коллегу! – прокричал он в телефон. – Его зовут Мартин Швартц. Раньше он был командиром боевой группы спецназа, много лет работал осведомителем под прикрытием. Возможно, Швартц мыслит немного необычно, но он лучше всех подходит для подобных исключительных ситуаций.

– …Вы меня вообще слушаете?

Бен попросил отца немного подождать и помотал головой в ответ на ту часть предложения врача, которую только что уловил. Страх и смятение не особо усиливали его способности к мультитаскингу.

– Я сказала, что вы должны покинуть палату. Ваша дочь нуждается в медицинской помощи. Пожалуйста, господин Рюман.

Бен кивнул.

Страшно подумать, если в суматохе с Джул что-нибудь случится. Пусть даже кто-то просто решит разыграть из себя героя и набросится на Бена, и при этом случайно вырвет из тела Джул какой-нибудь катетер.

«Ты безответственный неудачник!» – слышал он голос своего отца, на этот раз не в телефонной трубке, потому что еще не приложил ее к уху.

И действительно, ворваться сюда в панике и преградить медицинскому персоналу доступ к своей дочери было в очередной раз безответственно и эгоистично.

– Мне очень жаль, – обратился он к врачу.

Бен не сопротивлялся, когда Рашид взял его за руку выше локтя и, слегка подталкивая, вывел из палаты.

В коридоре его проводило десятка два недоверчивых глаз. Медсестры, санитары, родственники пациентов и врачи. Некоторые стояли, прижимая к уху сотовый телефон, что напомнило Бену, направлявшемуся в сторону выхода, о собственном разговоре.

– Папа, я сейчас не могу говорить.

– Почему? Что у тебя происходит?

– Я… я не знаю…

Бен спросил у врача, которая шла на шаг впереди, куда его ведут.

– Сначала наружу, в зал ожидания.

Она нажала на кнопку на стене, двери из матового стекла на входе в отделение раздвинулись.

– Затем посмотрим.

Рашид, который все еще держал его за предплечье, указал свободной рукой на диванчик в углу рядом с лифтами, один из которых как раз открылся.

– Папа, я…

Отец не дал ему договорить:

– Ты сейчас никуда не пойдешь, слышишь меня? Ты понял? Дождись Мартина Швартца! Я только что отправил ему адрес, чтобы он тебя забрал и доставил в безопасное место.

– Боюсь, он не успеет, – возразил Бен.

Отец прищелкнул языком.

– Что ты такое говоришь, парень?

– Слишком поздно. Его коллега уже выходит из лифта. Спасибо, папа. Я позвоню.