Джош сделал лицо, какое бывает у проштрафившихся школьников.

— Ну, в частности, — сказал он. — Но не только.

Ага, щас. Поэтому и только поэтому, ищи дурака, подумал я. Можно пойти и ва-банк.

— Выкладывай начистоту. Если бы мне уже было пятнадцать, ты бы полетел в Нью-Йорк?

Он ответил не сразу.

— Едва ли. На мне висела группа ничего не умеющих людей, собравшихся на Эверест, когда мне позвонили.

Я бы обрадовался куда больше, если бы он приехал в Нью-Йорк спасать меня потому, что в беду попал я, а не он.

— Самым молодым американцам, которые зашли на Эверест, было по двадцать лет, — объяснил папа. — Так что даже если бы тебе было пятнадцать, это могло сработать. Но, сказать по правде, куда интереснее забросить на вершину четырнадцатилетнего, особенно в свете твоих приключений в Нью-Йорке.

В этом году на гору идут одна знаменитость за другой: пара рок-звезд, голливудский актер, футболист. На одной только северной стороне семь съемочных групп, а на южной — еще столько же, если не больше. Поэтому когда мы попытались заинтересовать прессу нашей экспедицией, никто даже разговаривать с нами не захотел. А без прессы нам крышка.

И тут — ты и твои приключения на небоскребе. Эта новость облетела весь мир. Я все знал еще до звонка твоей мамы. Люди в офисе в Чиангмае увидели это по телевизору, сразу поняли, о ком речь, и позвонили мне, спросили: может, я смогу чем-то помочь? Сначала я сказал, что шансов нет, но тут позвонила Тери. И мне пришло в голову: ха, ведь я могу одним махом решить и твою проблему, и свою.

— Ты сказал маме, куда мы собираемся?

— Да, прежде чем покинул Катманду.

— И что именно ты ей сказал?

— Я сказал, что возьму тебя в горы полазать, но не сказал куда.

— Когда она узнает, куда именно, будет жарко.

— Это еще как поглядеть. Она сама уже не лазает, но она из тех, кто понимает, что это такое. Поэтому-то она и отпускала тебя во все эти скалолазные лагеря. Она прекрасно знает, что я способен рискнуть своей жизнью, чтобы взойти на вершину, но что ничьей другой я никогда рисковать не стану, и особенно жизнью собственного сына.

— Она рассердится не поэтому. Ей не понравится, что ты не сказал ей все заранее, — сказал я.

— Твоя правда, но я не мог ей сказать. Вся история должна быть тайной, пока ты не вернешься обратно в базовый лагерь.

— А как же киношники?

— Они никому ничего не скажут. Мы им платим, они работают на нас.

— А почему об этом знает Холли Анджело?

Он сделал глубокий вдох, выдохнул. Палатка — внутри было холодно — наполнилась туманом.

— Тут не обошлось без шантажа, — сказал он. — Ну, фактически.

Как же все-таки она узнала? Наверное, у нее какие-то связи с доктором By.

— Но в любом случае, если бы ты не прошел медобследование на пять баллов, я бы тебя сюда не взял. Точка, без вариантов. Отправил бы тебя прямиком в Чиангмаи. И кстати, я в самом деле записал тебя в тамошнюю международную школу.

А Холли... ну что Холли? Она позвонила мне на прошлой неделе и сказала, что вот прямо щас напечатает репортаж о том, как ты лезешь на Эверест, если я не предоставлю ей эксклюзивные права на эту историю.

— А теперь она сама хочет лезть на гору, — сказал я.

— Ага, и похоже, мне придется согласиться и с этим. А иначе она станет посылать репортажи, как только окажется здесь.

— Хорошо, но почему мы должны держать все в секрете?

— Это всё китайцы, — сказал он. — На этой стороне горы нет лимита на возраст восходителей, но если китайцы узнают, что мы пытаемся завести на вершину четырнадцатилетнего, они запросто отзовут пермит. Они уже много лет подряд пытаются закинуть на гору тинейджеpa и не будут рады узнать, что какой-то америкашка их опередил*.

Джош горько усмехнулся.

— Политика, пресса, реклама, спонсоры, то да се... Куда катится скалолазный мир? Я передать тебе не могу, как скучаю по дням, когда мы с твоей мамой были просто Скальными Крысами и появлялись у горы с пакетом сухофруктов, парой бутылок воды и старой веревкой. Теперь мы Скальные Угри — извиваемся, как на сковородке. Тех времен уже не вернуть.

Тут холодный горный воздух разрезал чей-то отчаянно громкий визг:

— Джош!

— Добро пожаловать, Холли, — сказал Джош.

— Ты узнаёшь ее по голосу?

— Я его пятнадцать лет не слышал, но узнаю где угодно. Никто так не умеет визжать. Не голос, а скрежет ногтей по грифельной доске.

— Джош!

Нас обоих передернуло.

— Холли занималась журналистикой, еще когда мы с мамой лазали, писала про скалолазов. Пару раз написала про нас хорошие статьи. Сама тоже лазала, так сказать... — Джош покачал головой. — Смотреть на это без содрогания было нельзя.

— Джо-о-о-о-ош!

— Короче, вот что я предлагаю. Я завожу тебя наверх, но только в том случае, если буду абсолютно уверен, что ты останешься цел и здоров. Если сумеешь покорить гору, станешь знаменитостью...

* В действительности так и случилось: американец Джордан Роме-ро, без двух месяцев четырнадцати лет от роду, в итоге всех опередил, причем без необходимости тайных операций. Он покорил Эверест в 2010 году, побив рекорд Мин Кипы.

и поможешь папе прожить остаток его дней в комфорте. Я собираюсь продать бизнес через несколько лет и уйти на пенсию. Ну как, мы квиты? Я вовсе не был уверен, что хочу становиться знаменитостью, и уж точно я не был рад узнать подлинную причину, почему он взял меня на Эверест. Но зайти на вершину я еще как хотел!

— Окей, квиты, — сказал я. — Но никаких больше тайн, обманов и прочей ерунды. Я хочу знать, что происходит.

— Договорились.

Мы пожали друг другу руки.

— Джо-о-о-о-ош!

Джош расстегнул молнию и выглянул наружу.

— Пожалуй, надо нам пойти с ней поздороваться, а не то от ее криков сойдет лавина.

Вдох

ХОЛЛИ АНДЖЕЛО ПОХОДИЛА на