И сейчас я без проблем подкралась с тылу к лавочке, подле которой стояли двое. Одним из них действительно оказался Константин. Выглядел он, несмотря на раннее утро, безупречно: отглаженный костюм, тщательно выбритое лицо, аккуратная прическа. Но когда я увидела его собеседника – точнее, собеседницу! – у меня перед глазами помутилось. Ей оказалась Марьяна. Та самая инструкторша по шейпингу, что наврала Кирюхе, будто я наркоманка.

Ну, ничего себе! Какие у Марьяны могут быть дела с Константином? Ранним утром? В дальней аллее парка?! Да и выглядит она дай боже. Вся из себя накрашенная, отутюженная, приглаженная, будто не на работу, а на вечеринку собралась. И самым наглым образом клонится к Косте, все норовит на его плече повиснуть. А он особо и не противится.

Мне показалось, что меня ударили под дых. Вроде бы Костя мне ничего и не обещал. Нравился, конечно, но не настолько, чтоб я на других симпатичных мужчин не поглядывала. Я даже подумывала – не далее, как вчера – «изменить» ему со Степаном. Но наглое поведение Марьяны меня просто взбесило. Мысли в голове помутились, и больше всего сейчас мне хотелось подскочить и вцепиться мерзавке в физиономию. Конечно, я этого не сделала. Уже усвоила, что орут и царапаются только в бразильских сериалах. А в жизни всегда лучше выждать и ударить исподтишка.

Потому я просто затаилась за спинкой их лавочки и стала подслушивать разговор. И почувствовала, что просто лишаюсь дара речи. Потому что первая же Марьянина фраза, что я услышала, оказалась такой:

– Ну, Костя, и нашли же вы новую тренершу! Не умеет вообще ничего, а на клиенток как орет!

Впрочем, от Марьяны я других слов и не ждала. Но Костя, Костя! Вместо того, чтоб ее одернуть, он лишь вздохнул:

– А кого тут еще найдешь, в Кирсановке?

– Могли бы и из Москвы выписать кого-нибудь поприличней, – уколола моя врагиня.

Костя же (я просто ушам своим не верила!) ласково ответил:

– Ну, что ты, Марьяночка! В Кирсановке классные специалисты тоже есть! Ты, например!

Марьяна – я из своих кустов видела – от этих слов просто расплылась. Придвинулась к Косте еще ближе, будто бы случайно прижалась к нему своей чахлой грудью и повела совсем уж непристойную беседу. Начала жаловаться на «забитую мышцу, вот здесь, чуть ниже левой груди, вы попробуйте!». А тот – хотя вовсе и не доктор – охотно втянулся в ее игру. Серьезно произнес:

– Ну-ка, давай. Я посмотрю.

Марьяна с готовностью распахнула кофточку, и едва Константин ее коснулся, пропищала традиционный набор про то, «какие у вас сильные руки, меня просто в дрожь бросило!».

Сказать, что я была в шоке – значит, ничего не сказать. Мое предвкушение счастья испарилось в доли секунды. Я стояла, словно оплеванная.

Подслушивать дальше не стала. Во-первых, противно. Во-вторых, я была оскорблена до глубины души. Я-то, дурочка, считала, что нашла в лице Кости своего принца! Он же и вчера меня перед Кирюхой в столовой не защитил, и сегодня проявил себя совершеннейшим кобелем. Сто процентов: надо обольстить Степана. Хотя бы просто назло кадровику.

...А дальше беды вообще пошли косяком.

На подходе к спортивному комплексу меня ждала еще одна неприятная встреча. На боковой тропинке, ведущей к зданию, я столкнулась со Старцевым. Похоже, тот караулил именно меня. Доктор, в Кирсановке всегда такой ласковый, улыбчивый и безобидный, выглядел сейчас мрачнее тучи.

Я попыталась пискнуть дежурное «здрасте» и проскользнуть мимо, однако он преградил мне дорогу. Мрачно поинтересовался:

– Ну, и где ты вчера была?

И я только в этот момент вспомнила: он же мне вроде как свидание назначал! В девять вечера грозился явиться в гости. Но я из-за дополнительной тренировки появилась в своей комнате только ближе к десяти, а потом еще эта жуткая история с поисками наркотиков. Неудивительно, что про Старцева я просто забыла.

– У меня тренировки только в половине десятого закончились, – начала оправдываться я. – А потом...

Но доктор перебил:

– Знаешь, Лиля. Я не люблю, когда меня выставляют идиотом.

– Да никем я вас не выставляю! – продолжала лепетать я. – Говорю же: я на работе задержалась!

Но он не принял моих оправданий. Назидательным голосом проскрипел:

– А с правилами хорошего тона ты не знакома? Не в курсе, что в подобных случаях полагается звонить? И предупреждать, что задержишься?

«Я бы на его месте тоже злилась, – мелькнуло у меня. – Наверно, цветочки приносил. Шампанское, тортик. И оказался под запертой дверью».

– Да закрутилась я! Забыла!

– Ладно, Лиля, – проворчал он. – Надеюсь, что ничего подобного ты себе больше не позволишь.

Я уже рот раскрыла, чтоб залить собеседника привычным, обманчивым медом («Что вы, Георгий Семенович, вы ведь мой любимый мужчина, просто вчера действительно ситуация так сложилась...»)

Но взглянула в насупленное лицо старичка... Поежилась под взглядом его черных угольков-глаз... И вдруг меня такое зло разобрало! Почему я, собственно, должна оправдываться? Выкручиваться? Увиливать? Да нужен он мне сто лет, этот Старцев!

И я выпалила:

– Слушайте, Георгий Семенович! Шли бы вы лесом! С вашими упреками!

– Что? – Старцев, кажется, слегка опешил.

А я все больше распалялась:

– Непонятно, что ли? Не хочу я с вами встречаться. Ни вчера. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда.

Мое лицо, кажется, раскраснелось, грудь вздымалась. Старцев же, наоборот, обрел хладнокровие. Усмехнулся:

– С чего вдруг такая немилость? Кажется, мы с тобой неплохо проводили время. В твоей, – в его голосе прозвучало презрение, – расчудесной Кирсановке...

«Ага, – пронеслось у меня. – Только тогда я Костю еще не знала. И работала на такой зарплате, что о ресторанах оставалось лишь мечтать. А ты хоть кормил бесплатно...»

Но мужикам – даже психологам – ведь правды не скажешь.

Я лишь отрезала:

– Проводили – а теперь не будем. Все, Георгий Семенович, извините. Я на тренировку опаздываю.

Во время наших прежних встреч Старцев всегда пугался моего резкого тона. Однако здесь, на своей территории, повел себя совсем иначе. Задумчиво взглянул на меня и процедил:

– А пробросаться, Лилечка, не боишься?

Тоже мне, великая потеря.

– Уж как-нибудь, Георгий Семенович! – хмыкнула я. И добавила совсем уж резко: – Или вы меня отсюда уволите? Только за то, что я вам – не дала?..

– А ты самонадеянная, Лиля... – процедил он. – Что ж, каждый сам кузнец своего несчастья. – И наконец отступил с дорожки.

Когда я уже спешила прочь, добавил вслед:

– Попомни мои слова: тебе было бы выгоднее, чтоб я остался твоим другом.