— Ах ты, сволочь! — завопила я в сердцах и метнула в него свое копье.

— …

Ослышаться я не могла — этот гад тонким скрипучим голосом, но вполне членораздельно послал меня по матери!

Мерзкое животное оглянулось через плечо и не спеша скрылось в густом подлеске. Мы остались без еды.

В это же утро наступившая было оттепель закончилась и пошел снег. Мелкая колючая крупа все сыпалась и сыпалась с низкого неба. Мы могли согреться только ходьбой. Помню, что я все время боялась потерять направление и начать ходить по кругу: мох на северной стороне стволов и самые густые ветви на южной — не самый точный компас.

Мне кажется, что мы шли даже ночью — лес поредел, и рассеянный в воздухе белесый свет делал такое продвижение возможным. Спать без костра мы не могли, было слишком холодно.

Следующее, что я помню очень ясно, — это охотничье зимовье. Нашли мы его благодаря Катьке. Я бы просто не заметила странных следов на деревьях — увлеченная планами мести, которую я устрою проклятому профессору, я смотрела только себе под ноги.

Катерина же, которая все время что-то говорила про тигров и постоянно вертела головой, увидела на березе этот знак. Знак был почерневшей от времени зарубкой на стволе березы. С другой стороны ствола обнаружилась такая же. Это были первые следы присутствия человека за все время после того, как мы перебрались через горы. Мы воспряли духом — жилье близко!

Жилье оказалось почерневшей от времени бревенчатой избушкой, вроде той, где меня чуть не уморили дымом.

Найти ее было несложно. Покружив немного вокруг березы с двумя зарубками, мы нашли несколько деревьев с такими же отметинами на высоте моей головы. Все они выстраивались почти в прямую линию, которую наш маршрут пересекал только в одном месте. Наше счастье, что Катька наткнулась именно на березу — на других деревьях зарубки затекли смолой, и мы бы их не заметили, если бы не искали специально.

Пройдя немного вправо вдоль помеченных деревьев, мы вышли к небольшой поляне, в центре которой и стояло это сооружение.

Катька сказала почему-то шепотом:

— Прямо избушка на курьих ножках какая-то…

— И не на каких не на курьих. Это знаешь что? — Я заметила, что невольно понизила голос вслед за ней. — Это зимовье.

— Слушай, а вдруг тут живут разбойники?

— Не уверена, что тут вообще кто-то живет. Видишь — следов никаких нет.

— А может, они там спят внутри.

— Может, и спят. Но что-то мне подсказывает, что никого там нет.

Так оно и оказалось. Когда мы сквозь звенящие от каждого движения кусты вышли на поляну и обошли избушку, то увидели подпертую поленом дверь.

— Все ясно. Помнишь, я тебе про бой в «Крыму» рассказывала?

— Ну.

— Там такая же точно халупа была. Здесь, может, и бывает-то какой-нибудь охотник раз в году.

— Так мы не сможем тут людей дождаться?

Признаться, такая мысль посетила и меня. Но если бы мы застряли здесь, без еды и нормальной одежды, хотя бы на месяц и никто за это время к нам не пришел — мы уже не дошли бы до жилья. А зимовать в лесу… Бр-р-р!

— Мы скорее околеем тут, чем кого-то дождемся. Переждем снегопад и двинем дальше. Деваться некуда — надо идти.

Мы подошли к двери. На всякий случай постучавшись, я отвалила полено, и мы вошли.

Внутри обнаружился точно такой же очаг, с братом-близнецом которого мне уже приходилось сталкиваться. Рядом была гора отличных сухих дров и растопка. Правда, нары были только одни, а над ними висела полка. На ней, кроме паутины и мышиного помета, нашлись ржавая булавка (ею Катька тут же пристегнула наполовину оторванный рукав своей телогрейки) и булыжник в целлофановом пакете, оказавшийся при ближайшем рассмотрении куском соли.

И самая ценная находка — два коробка спичек, завернутые в кусок клеенки. Мы взяли один, а второй положили на место.

Где-то я читала, что у таежников есть строгое правило — любой может зайти в зимовье, отогреться и поесть. Но боже упаси лишить хозяина последних припасов и ничего не оставить взамен. В тайге это может грозить смертью. Причем не только самому хозяину запасов, но и невежливому гостю.

Для него обязательное таежное гостеприимство может обернуться крайней жестокостью. Вор в тайге — вне закона. А нравы тут суровые. Как говорится, закон — тайга, прокурор — медведь.

Впрочем, нам месть охотника не грозила. Кроме спичек и соли, в избушке брать было нечего.

Оконце мы для тепла заткнули остатками ватного одеяла, основная часть ваты из которого давно пошла на мышиные гнезда. Разгоравшийся между камней огонь светил, дымил и даже грел. Из двери страшно дуло, и под нарами скакали, радуясь возвращению человека, соскучившиеся по теплу мыши.

К утру я придумала для Хамбурга несколько новых пыток. Ни одну из них человеческий организм не вынес бы до конца, но меня радовала мысль, что я буду устраивать их ему одну за другой.

Выйдя утром наружу, мы застали там настоящее лето. Снега, еще вчера лежавшего мне по щиколотку, не было и в помине. Ярко светило солнце, бесновались в кустах птицы. Мы попрощались с мышами и пошли.

Не знаю, сколько времени прошло, но я вдруг обнаружила себя стоящей на коленях у какого-то ручья. Я внимательно изучала Катькины босые ноги. Дело было плохо. Сбитые в кровь ступни и признаки обморожения вызывали в памяти слово «ампутация». И как она столько времени терпела? Хотя нет, она же жаловалась, это я не обращала на ее стоны никакого внимания.

Но причитать было поздно. Мое положение было ненамного лучше. Левая кроссовка была совсем разбита, ныла подвернутая лодыжка. Отчаяние вновь стало закрадываться ко мне в душу. С такими ногами мы имели все шансы зазимовать в тайге. Веселенькая перспектива!

Что же делать? И тут меня осенило. Вода! Каждый ручей должен куда-нибудь впадать. Например, в другой, побольше. Тот, в свою очередь, мог вывести нас к реке. А где обычно селятся люди?

— Катерина, где, по-твоему, должно быть жилье?

— Жилье должно быть в теплых странах. Желательно в густонаселенных.

— Да нет же! Все поселения должны располагаться у воды! Понимаешь?

— Пока нет. Ну, у воды, и дальше что?

— Если бы у нас была лодка или хотя бы плот, мы могли бы сплавиться по какой-нибудь реке. Представь — сидишь себе на плоту, любуешься природой, и рано или поздно река выносит тебя к людям. Там горячая вода, и шампунь, и мыло, и куча еды…

Подруга поднялась было на локтях, но тут же снова обмякла.

— И как ты собираешься искать реку?

— Да рек тут полно. Пока я летела с вами, внизу их было штук сто! А найти их можно по ручьям — куда, по-твоему, они впадают?

— Так у нас же нет ни плота, ни лодки. Где мы их возьмем в этой глуши?