Предстоят хлопоты. Значит, плот мы сделать сумеем.

Прикинем свои возможности. У нас есть нож, и плотницкий инструмент этим исчерпывается. Но кости посоветовали смотреть в оба. Что бы это значило? Не топор же я увижу у себя под ногами?

Я внимательно осмотрелась вокруг. Ни топора, ни пилы нигде не обнаружилось. И тут мой взгляд упал на сухие, выбеленные солнцем бревна, на которых я сидела.

Три ствола, которые я сначала приняла за рухнувшие деревья, носили явные следы обработки. Все сучья с них не просто были обломаны о камни реки, притащившей их неведомо откуда. Они были стесаны топором!

То, что казалось мне корнями деревьев, было огромной кучей речного мусора, наваленной паводком в том месте, где бревна сходились концами. Все вместе напоминало полураскрытый огромный веер, направленный узкой стороной к реке.

Я раскидала мусор, скрывавший место соприкосновения бревен, и мои догадки полностью подтвердились. Все три бревна в этом месте соединялись между собой! Какой-то размахрившийся канат в мою руку толщиной охватывал концы бревен двумя петлями. Это был именно плот!

— Катька, пляши! Я плот нашла.

Сидевшая в отдалении Катерина вскочила со своего валуна и подбежала ко мне.

— Ну и плот! Как же мы на нем поплывем — это просто бревна какие-то.

Я указала ей на свое открытие.

— Видишь — они здесь связаны. Соединим те концы, свяжем точно так же и поплывем.

— Сказала тоже. А где мы такой трос найдем? — Подруга уважительно провела рукой по канату. — Ай!

— Что такое?

— Занозу посадила. У, проклятая веревка! — Катька принялась рассматривать свою ладонь.

— А ну-ка, дай взглянуть.

Я внимательно осмотрела рану. В основании большого пальца сидела здоровая — сантиметров пять — узкая щепка. Ранка немного кровоточила.

— Ничего страшного, до свадьбы заживет. Подай-ка копье.

Катька протянула мое оружие. Я зубами размотала узел и отвязала нож от древка. Кончиком ножа (пришлось пожертвовать одной спичкой, чтобы прокалить его) я сделала небольшой надрез и извлекла занозу.

Вот черт! Осмотрев внимательно скреплявший концы бревен канат, я поняла, что никакой это не канат и не трос. Непонятно как, но строители этого плота умудрились связать его стволом дерева — молодой елкой, если я не ошибалась. Вот и ответ на Катькин вопрос. Если кто-то смог простой елкой привязать друг к другу несколько бревен, каждое — в обхват толщиной, то почему бы и нам не сделать то же? Надо только сообразить как.

— Решено. Делаем здесь привал и чиним плот.

Но прежде следовало позаботиться о пропитании. В реке, в которую впадал наш ручей, наверняка должна водиться рыба. Вопрос в том, как ее оттуда достать. Булавки у нас больше не было, и я сомневалась, что ножом можно выстругать хотя бы какое-то подобие крючка.

Стоп! А почему крючок? Ведь ножом можно выстругать и еще что-нибудь, например, острогу.

— Кать, а Кать, ты случайно не знаешь, как устроены остроги?

— Остроги? Это такие гарпуны? По-моему, они острые…

Это я и без нее знала. Рисковать ножом, нашим единственным инструментом, я не хотела. Поэтому ограничилась тем, что остро заточила бывшее древко копья и отправилась с ним к реке — на рыбалку.

В нескольких шагах выше по течению ровное дно, покрытое галькой, резко обрывалось вниз. Сквозь толщу прозрачной ледяной воды было видно, как на дне ямы шевелятся какие-то тени. Глубина заводи была не больше метра, но таких зверюг я под самым берегом встретить не ожидала.

Когда моя острога, подняв тучу брызг, врезалась в воду и уткнулась во что-то, я едва удержалась на ногах. Есть! Второй рывок легко сбросил меня с камня, на котором я стояла. Оказавшись почти по грудь в воде (тело моментально свело от холода), я обеими руками стала поднимать вверх ходящую ходуном палку.

Мелькнуло что-то темное и пятнистое, и огромная, с мою руку, рыбина сорвалась с остроги, обдав меня напоследок такой волной, что я ушла под воду с головой.

Удача от меня отвернулась. Несколько следующих попаданий ни к чему не привели — мое копье только ударяло по рыбе, не протыкая ее. Я осмотрела свое оружие. От ударов о камни на дне наконечник расщепился и превратился в какую-то метелку.

И только когда я, обсохнув у костра, вновь заострила палку и закалила ее на огне, дело пошло. На завтрак (или на обед?) у нас было пять рыбных блюд: печеная рыба побольше, печеная рыба поменьше и три подгоревшие рыбы.

Пока Катька доедала свою порцию, я отправилась на поиски подходящей елочки. Никогда не думала, что в лесу так трудно найти прямое дерево! Все молодые елки были или корявые, или короткие, или слишком толстые у основания. Но в конце концов я нашла что-то подходящее и принялась пилить ножом неподатливый ствол.

Катька взялась мне помогать, но толку от нее было мало. Да и из меня лесоруб, а точнее, лесопил — тоже так себе. Когда проклятое дерево наконец упало, у нас у обеих на руках были кровавые мозоли. Но половина дела была сделана, и мы поволокли поверженную древесину на берег.

Оставалось сообразить, как превратить стройное деревце в канат.

Внимательно осмотрев останки кораблекрушения, я заметила, что скреплявшее бревна дерево было перекручено. Прочные древесные волокна выдержали катастрофу, которую потерпел этот плот.

Очистив спиленную нами ель от веток, мы ходили вокруг нее и так и сяк, но никак не могли сообразить, как ее можно скрутить. Метод выжимаемого белья тут явно не годился. Но ведь как-то это можно сделать?

Наконец я, кажется, догадалась.

— Кать, ищи дерево с узкой развилкой.

Пока подруга бродила по лесу, я ножом расщепила ствол ели с одной стороны. Когда несколькими днями раньше я мастерила свое копье, я привязывала нож к длинной палке разрезанным вдоль кожаным ремнем. Теперь эти прочные полоски кожи пригодились. Связав из одной петлю, я вставила ее в расщепленный ствол, крепкой палкой закрутила петлю в жгут и плотно обмотала его вокруг ствола. Получился рычаг, вращая который, можно было перекрутить сам ствол. Требовалось только понадежнее закрепить его вершину.

Дерева с развилкой Катька не нашла, зато ей попалось кое-что получше — крепкий дуб с расщепленным ударом молнии стволом. То, что надо.

Забивая плоский булыжник, мы, как клином, расширили трещину, вставили в нее один конец будущего каната и выбили распиравший ствол камень. Ствол дуба прочно зажал вершину нашей елочки.

С помощью изобретенного мной рычага скрутить упругий ствол оказалось не так уж и сложно. Перекручивая по оси, мы постепенно обвивали его вокруг дуба. Через час у нас было почти четыре метра толстой еловой веревки.

Немного отдышавшись, мы вернулись на берег и с большим трудом подтащили разбросанные концы бревен друг к другу, положив их на камни. «Поддомкраченные» таким образом бревна оставалось только скрепить между собой.