Причем занятие это в конечном итоге давало такие барыши, что на какое-то время домовладельцы попали под наблюдение купеческой общины и воровской гильдии, имевших реальную власть в столице. С владельцев этих доходных домов ежемесячно срывали здоровенные куши – не только члены правительства, но и контролирующие порядок в районе воры и убийцы. Время от времени кого-то из непрерывно богатеющих домовладельцев находили с перерезанным горлом, однако это ни в коей мере не останавливало жажды строительства и наживы.

Для защиты своих интересов домовладельцы обратились было за помощью к королю, но тот запросил чуть ли не по пятьдесят реалов за круглогодичную охрану каждого дома. Тогда, впервые собравшись все вместе, домовладельцы создали собственную гильдию с черной кассой и отрядами стражи. С их помощью они теперь не только защищались от вымогателей, но и с удвоенной силой распространяли свое влияние на беднейшие кварталы Лиссабона, отбирая, выжигая, сметая все на своем пути, для того чтобы создать новое.

Я не буду здесь подробно описывать, как выглядел королевский замок и какие в нем царили нравы. Замок как замок. Отличная крепость на случай войны. Что же до нравов… Видели ли вы когда-нибудь клубок змей? Если да, то эти животные ничто по сравнению с придворными, собравшимися вокруг короля Афонсу Четвертого и его единственного сына Педру, наследника престола.

Это было то славное время, когда дворянство, ругая последними словами процветающих в результате торговли купцов, уже не гнушалось, как в былые времена, выдать за богатенького простолюдина дочь или подыскать невесту с приданым для сына. Сильная купеческая кровь вовсю смешивалась с дворянской, рождая новое, не похожее на предыдущее поколение.

Настала весьма странная пора, когда если бы кто-то и выдал мое истинное происхождение, это не послужило бы поводом для судебного разбирательства. Или суд закончился бы так же быстро, как и начался. Так как купцы требовались всем. Дворяне и даже сам король нуждались в их деньгах, кораблях и связях. Купцы помогали переправлять почту и доставляли на своих кораблях королевских гонцов. Купечество считалось своеобразной знатью, чуть выше простого народа, но ниже дворянства.

Должно быть, при дворе еще не до конца была выработана политика отношений с купеческой знатью. Все сводилось к тому, что торговцев ругали, называя наглыми дорвавшимися до власти и королевских милостей собаками, но в то же время их опасались трогать: себе дороже.

Купеческие дочери, вышедшие недавно за дворян, проникли даже в королевский замок.

Я была знакома с тремя новоявленными грандессами и понимала, что на их неотесанном фоне я выглядела почти как природная дворянка. Хотя по сравнению с дочерьми и женами рыцарей мои манеры оставались грубы, а речь излишне проста и незатейлива. Поэтому я предпочитала молчать и слушать. Говорят, именно таким образом можно сойти за умного, не являясь таковым.

Шел 1342 год.

При дворе короля Афонсу Четвертого самой красивой женщиной считалась фрейлина принцессы Констансы[3], несравненная Инес де Кастро. Воистину ее красота поражала и ошеломляла, заставляя как мужчин, так и женщин невольно оборачиваться на нее, не смея оторвать взгляда. При этом сама донья Инес вела себя столь целомудренно и кротко, была настолько добра, мила и обходительна, что временами казалось, что она сама страшится и смущается исходящей от нее колдовской силы.

Надо сказать, все дамы при дворе точно на подбор имели темные волосы. В то время как прекрасную Инес, которой только что исполнилось двадцать два года, сама природа одарила белыми густыми локонами, доходившими до поясницы. Обычно служанки вплетали в ее прическу жемчужины, и те блистали на ее волосах, точно лучики солнца в морской пене. Глаза у доньи Инес имели оттенок серого осеннего неба. Кожа, точно наитончайший шелк или нежнейший атлас, походила на лепесток розы.

Донья Инес, статная и красивая женщина среднего роста, могла похвастаться большой грудью и тонкой талией. Нежнейшие руки ее, казалось, ни разу не держали уздечки и не делали никакой другой, даже самой легкой, работы, а походка больше подошла бы заправской танцовщице, нежели придворной даме. Свое томное и мягкое тело донья Инес носила так, словно оно не весило ни унции. Легкая, как цветочная фея, она летала по замку, смеясь и беседуя с придворными.

Красавица испанка всего два года как находилась при португальском дворе, но уже снискала себе почет и уважение среди придворных, несмотря на то, что была незаконнорожденной. А всем известно, насколько кичливы гранды Португалии, как они любят поговорить о своих предках, нередко тратя собственные жизни на запоминание и сохранение благодарной памяти о чужих заслугах.

С доньей же Инес все было достаточно парадоксально. Как дочь кастильского вельможи Педро Фернандеса де Кастро, она могла претендовать на королевские почести, так как де Кастро находились в родстве с несколькими королевскими домами. Но то, что ее мать, Альдонса де Вальядарес, являлась всего лишь любовницей ее отца, напрочь перечеркивало возможность счастливой судьбы девушки. Тем не менее в Португалию она приехала в свите принцессы Констансы, где находилась на правах ее кузины и ближайшей родственницы.

На самом деле здесь донью Инес де Кастро стали звать на португальский манер – Инеш или Иниж ди Каштру. Но я буду называть ее так, как она сама произносила свое имя, как называли ее все те, кто ее любил и был предан ей до гробовой доски, – Инес де Кастро.

Ни разу я не видела донью Инес сердитой или ругающей за какую-нибудь провинность прислугу. Ее настроение всегда оставалось ровным и весьма приятным для окружающих. Кроме того, донья Инес была прекрасно образованна и для женщины весьма начитанна.

Словом, я влюбилась в нее сразу же и бесповоротно, признав ее самой красивой, приятной и обворожительной женщиной на земле.

Однажды, проходя по крытой галерее, где обычно в ночное время прогуливается охрана, я заметила донью Инес сидящей в маленькой нише и тихо о чем-то вздыхающей. Решив, что она что-то потеряла и нужно ей помочь, я подошла и спросила ее об этом.

– Ах, милая Франка, ничего не нужно. Я сама и есть виновница всех моих невзгод. И очень скоро потеряю самое дорогое, что дал мне Господь. Никто уже не сможет спасти меня от злой судьбы.

Удивленная таким ответом, я села рядом и начала допытываться у благородной донны, что же произошло, пока та не сдалась и не поведала причину своих горьких вздохов.

Оказывается, госпожа де Кастро назначила свидание одному из наших рыцарей, имени она мне не назвала. Но, должно быть, о свидании каким-то образом стало известно сенешалю замка, после чего тот велел всем женщинам перебраться из левого флигеля, где находились комнаты фрейлин, и выставил там тайную охрану. Несчастная Инес не могла не только добраться до своей комнаты, чтобы оставить там условный знак отмены свидания, но и выйти из замка, с тем чтобы, встретив рыцаря, предупредить его.