Ведь именно с ним я и отправляюсь в дорогу.

Абура хихикнул, и я понял, что цуком выставили меня.

Чудесно.

Рюук на Джиана отреагировал куда благосклоннее, чем на меня. Шаман, в конце концов, ему не чужой. Не удивлюсь, если и вовсе катался на этой зверюге, как на любимой лошадке. Потому что склонность собирать вокруг себя всё странное и непонятное — хобби этого рыжего чудовища.

Джиан погладил рюука по голове, шепнул что-то, потом мягко улыбнулся. Кажется, эта шипастая страхолюдина заслуживает вот именно такое отношение, что куда лучше, чем к людям. Уж насколько я знал шамана — у него не в чести улыбаться тем, кто не нравится. В морду, конечно, сразу не даст, но по глазам будет всё видно. И словах будет столько ласкового яда, что будет разумнее утопиться сразу, едва отойдешь от этой рыжей язвы.

Абура, кажется, не мог определиться: нравится ему наш попутчик или нет. Кажется, моего ёкая немножко мучала совесть, что он варварски погрыз фонарь шамана (в приступе голода, разумеется) и теперь не знал, как себя вести.

Ещё бы. Мне ли не знать, что к Джиану тянет всяких нелюдей, как заговорённых? Вроде бы и человек, и в то же время чуют в нём своего.

Выехали мы спустя десять минут. Я взял поводья в свои руки. Во-первых, предпочитаю всё контролировать, во-вторых, Джиан демонстративно устроился возле вещей, всем видом показав, что намерен ехать. Абура пристроился рядом с заявлением: «Смотреть за вещами буду». Но я-то прекрасно знал, что там есть местечко, где проделана дырка, из которой удобно доставать лепешки.

Рюук фыркнул, мотнул головой. Венчик из шипов вокруг шеи качнулся, сверкнув всеми цветами радуги. Пусть шкура у него тёмная, но на солнце сияет так, что невольно залюбуешься.

Вчерашний буран основательно присыпал всё вокруг. Долина Закрытого города была укрыта белоснежным покрывалом. Рюук трусцой бежал по снегу, довольно фыркая и, кажется, позабыв про нас. Скорость была вполне приемлемой, поэтому я пока не подгонял зверя.

Джиан молчал, только временами немного хмурился, будто что-то вспоминал. Одновременно я был благодарен за тишину и в то же время напряжён. Молчание всегда действует на нервы. Особенно если молчит тот, кто всегда готов поговорить.

— Как нужно уговаривать дракона? — не выдержал я.

Вопрос своевременный. С поисковыми тварями я не общался. Другое дело драконы в человеческом обличии.

— Раздеться догола и предложить свою невинность, — донесся ответ.

Я фыркнул, вышло синхронно с рюуком, повернувшим в сторону нависшей над дорогие скалы. Слева открывался вид на Закрытый город, справа — камни и лёд. Драконы предпочитали вершины гор. Им не по вкусу была суета и люди, которые шумели и не давали спокойно заниматься своими драконьими делами.

— Тогда придется разворачиваться, — заметил я. — Потому что тут мне предложить нечего. А можно поменять принесённого в жертву шамана?

Джиан послал меня. Достаточно цветасто и выразительно, да ещё и с таким чувством, что я невольно обернулся.

Он стоял в рост, смотрел по сторонам и что-то пытался увидеть. Втягивал воздух, будто пытался что-то учуять. Черта лица резко заострились, глаза посветлели, превратившись в жёлтый лёд.

Я насторожился.

Рядом что-то было. Что-то заставившее вскочить его на ноги и озираться будто в поисках хищников.

Абура щурился и почти скрёб когтями деревянные перила.

Оба чувствовали что-то такое, от чего однозначно нужно было быть подальше. Через секунду раздался дикий рев, и у меня волосы стали дыбом. Вдалеке показались тёмные силуэты.

— Стеклянники, — выдохнул Джиан, и стало совсем не до шуток. — Акихито, гони!

Дважды просить не требовалось.

Я стеганул рюука, тот взвыл и рванул вперёд. Абура зашипел, Джиан что-то сказал ему — не разобрал.

Дорога перед глазами неслась как сумасшедшая. Рюуки не зря были почти самыми быстрыми существами в горах. И соперниками им были стеклянники. Прозрачные твари, которые живут во льду и выбираются оттуда, только почуяв кровь. Стеклянники вылезают редко… но, твою мать!

Резкий поворот заставил натянуть поводья. Сани занесло, Джиан чуть не влетел в меня, в последний момент удалось перехватить его. Краем глаза я заметил, что серебряные узоры горят ослепительным пламенем, руки до локтей окутаны голубой чжу, которая в любой момент готова сорваться молнией на врага.

Я обеспокоился. Шаман — не боевой маг. Он, конечно, многое может, но всё же открытый бой — это не просто. И если Джиан, не колеблясь, активировал всю чжу… Цук! Мы вляпались!

Рюук мчался как бешеный. Поводья врезались в ладони. Я судорожно соображал: катана тут рядом. Если что — хватать её и останавливать рюука. Но он так гонит, что есть риск перевернуться.

Я выругался.

— Поворачивай, поворачивай! — крикнул Джиан.

С радостью, только некуда.

Стеклянники уже неслись рядом. Внутренние органы практически просвечивались под их кожей. Было жутко и омерзительно одновременно.

Из-под ног рюука вылетал снег. Я понимал, что нельзя атаковать первыми — разорвут. И в то же время готов был рвануть за катаной. Сердце стучало в висках.

Крутой поворот, сани ударились о скалу. Джиан вскрикнул. Я стиснул зубы, пытаясь удержаться.

И в этот момент твари кинулись.

Глава 8. Свекровь делает ход

Я вскрикнула.

Меня тут же перехватили за талию.

— Спокойно, не нужно нервничать, — шепнул на ухо Кагеноками и пожаловался неведомо кому: — Люди пошли такие трепетные. Чуть что — сразу в крик.

— Я — женщина нервная, мне положено падать.

— Как трепетная лань на ложе своего господина?

— Как курс шекеля на императорской бирже.

— Разумно, — оценил он. — Всегда знал, что вы, госпожа Шитара, человек дела. Забегу как-нибудь к вам на чашечку цилиня, обсудим одно дельце.

Я открыла было рот, чтобы уточнить, о чем речь, нас мгновенно окружила непроницаемая тьма. По ногам потянуло сквозняком, по спине пробежал мороз. За мной стоял бог — не лучшая компания для прогулки в неизвестное место.

Откуда-то донеслось монотонное пение, ровно такое, на одной ноте. Кто-то читал молитву. Но, прислушавшись, я поняла, что ошиблась. Это не молитва, это — призыв. Не чувствуется ничего светлого и умиротворяющего, наоборот — хочется сжаться и отползти подальше.

Спустя несколько секунд я увидела тории — традиционные джапонские ворота без створок. От столбов исходил мертвенно-зелёный свет, а на перекладинах полыхал огонь. В воздухе то и дело вспыхивали алые искры. Человек, закутанный в плащ с головы до ног, стоял на коленях перед воротами и, раскачиваясь, продолжал свой заунывный призыв.

Монах? Нет, вроде бы не он. Но кому придёт в голову без страха расположиться близ ториев, через которые