Уснув наконец, я тут же погрузилась в эротический сон, гдемы с Сетом занимались неистовым, необузданным сексом. Он привязал мне руки кстолбикам кровати, и, конечно же, он был огромен. При каждом толчке изголовьекровати стучало о стену так, что жаловались соседи.

Я проснулась внезапно и подумала, что вряд ли стоило спать,так тесно прижавшись к нему. Естественно, это была только моя проблема. Сетмирно и крепко спал, словно меня тут не было, и несомненно видел подобающецеломудренный сон. Образец целомудрия и твердых убеждений.

Я долго смотрела на него, любуясь, как падает на его лицорассеянный свет. Любуясь его ладными мышцами. Ресницами, от которых, будь ясмертной, сама бы не отказалась. Покусывая губы, я сдерживала желание протянутьруку и дотронуться до него. То было вожделение и что-то еще, от чего простохотелось быть рядом с ним. И это пугало меня. Возможно, не только он оставит всеэто позади с разбитым сердцем.

Я отпихнула мое слабое «я» на другой край постели, оставляямежду нами как можно больше места. Когда я улеглась там, Обри вспрыгнула накровать и устроилась у меня на животе. Я погладила ее белую с чернымикрапинками голову и вздохнула.

— Все они ошибались, Об, — прошептала я. — Вэтом мире есть по крайней мере один парень, который не пытается меня трахнуть.

Работать в книжном магазине хорошо еще и по тому, что можнораньше всех знакомиться с новыми газетами и журналами:

«"Ночной доступ" — это услада чувств, редкаяжемчужина, что иногда рождаются во мраке маленьких клубов и ресторанов.Разумеется, после выступления в "Вероне" маловероятно, что они сновабудут играть в столь низкопробных заведениях. "Ночной доступ" скоробудет на устах у всех — не только на местном, но и на общенациональном уровне».

Я, вместе со всей утренней сменой, охала и ахала надконцертным обзором в «Сиэтл тайме». Мы сгрудились вокруг информационной стойки,снова и снова перечитывая хвалебные строки. Автор даже посвятил несколько словбиографии Дага — отдав должное его голосу и сценическому образу, упомянул, чтотот работает в «местном книжном магазине». Мы были в восторге; неопределенноеупоминание и нас заставило чувствовать себя чуть ли не знаменитостями.

Радуясь за Дага и возгордившись сама, я разрешиласотрудникам поболтать немного подольше, прежде чем разогнать по рабочим местам:

— Ладно, ребятки, ненавижу щелкать кнутом, но у дверейсобрались покупатели.

Они неохотно разошлись, но я увидела, как Энди с глупойухмылкой шепчется о чем-то с Кейси, думая, что я не замечаю. Мне удалосьуловить только одно слово: «кнут». Очаровательно. Будем надеяться, чторепутация садомазохистки хотя бы сделает меня в большей степени грознымначальником, нежели предметом насмешек.

А сегодня я была единственным начальником. Пейдж сновазаболела, так что я неофициально работала и за себя, и за нее. Хорошо, хотьперсонал был в ударе, несмотря на прошлую ночь, так что мне было полегче.

На Кейси вчерашний вечер никак не повлиял, что показалосьмне странным. Возможно, причиной тому ее юность. Сомневаюсь, что столько выпиви выкурив, я была бы в такой форме, как она, — а ведь у меня преимуществосверхъестественного оздоровления и восстановления. Она, судя по всему, пребывалав таком хорошем расположении духа, что я сочла мои опасения насчет Алекапреждевременными.

Весь день она улыбалась и помогала дружеским советом какклиентам, так и сотрудникам. Когда я подошла забрать что-то из соседней кассы,то услышала, как покупатель спрашивает у нее, уложится ли он в двадцать пятьдолларов. Она просмотрела стопку книг и через десять секунд выдала ответ:

— Двадцать шесть долларов пятьдесят семь центов сналогом. Отложите вот эту, и будет двадцать два доллара восемьдесят восемь. Такбудет ближе всего к вашей сумме.

— Ты в уме сосчитала? — поинтересовалась я позже.

На ее прелестных щеках появились ямочки:

— Считать я мастер.

— Да, однако даже бухгалтер наверняка не способенудержать в голове все налоги.

— Конечно нет. Но у нас все проще.

Даг пришел в полдень, к великому удовольствию всегоколлектива. Надувшись как индюк, он без умолку хвалился рецензией и непрерывноспрашивал меня, читала ли я то-то и то-то в статье. Я устала повторять ему, чтопрочитала ее всю.

Подобно Кейси, на него словно тоже никак не повлиялавчерашняя тусовка. Он работал и прыгал по магазину с энергией, что становиласьего торговой маркой. По сравнению с ними обоими я чувствовала себя всемнедовольной брюзгой, совершенно неспособной к работе. Вот черт! Что стоитбессмертие и перевоплощения рядом со сверхчеловеческим счетом и ослепительнымдрайвом на сцене?

Когда я вернулась после обеденного перерыва, он прямо-такирванулся ко мне:

— Кинкейд, Кинкейд, ты должна мне помочь.

— Что случилось?

Он кивнул в сторону касс. Там Алек вовсю флиртовал с Кейси.Она улыбалась и восторженно кивала каким-то его речам.

— Алек зашел сообщить мне, что он устроил нам большоепрослушивание в «Голубой галерее». Мы должны идти репетировать. Немедленно.

— Боже мой! Полегче с ударениями.

— Кинкейд, мне это нужно. Ты должна прикрыть меня.Никто не узнает, что я смылся. Ребятам плевать, а Пейдж и Уоррена не будет.

— Сколько тебе нужно?

— Весь остаток дня.

— Весь остаток — это значит, мне тут двенадцать часовработать! Вдобавок я не могу закрывать. Я собиралась в театр. Сет досталгорящие билеты.

— Тогда… останься, сколько сможешь. Дженис закроет.

Я колебалась. Уоррен предпочитал, чтобы магазин закрывалазаведующая или кто-нибудь из ее помощников, но Даг был прав. Дженис способнасправиться с этим.

— Кинкейд, — умолял он. — Пожалуйста. Мнеочень нужно. Ты же понимаешь.

Даг всегда умел очаровывать и убеждать. Сегодня что-то в немменя особенно тронуло. Мастерская работа другого мастера, по-видимому. Когда яуступила его мольбе, он подхватил меня и закружил самым неприличным образом.Две минуты спустя их с Алеком уже не было, и я приготовилась к долгому дню.

Когда он подошел к концу, я была совершенно уверена, что безменя магазин непременно сгорит дотла. Все-таки заставив себя уйти, я поехала вцентр, нашла место для стоянки и влетела в театр, когда уже гасили свет.Задыхаясь, я плюхнулась в кресло между Сетом и его тринадцатилетней племянницейБренди. Мне помахали сидящие рядом с Сетом его брат и невестка.

Бренди расплылась в широкой улыбке. Первое время посленашего знакомства она стеснялась, но теперь, похоже, относилась ко мне как кстаршей сестре, которой у нее не было. Я тоже полюбила ее. Если мы с Сетомкогда-нибудь расстанемся, не знаю, как я переживу разлуку с его семьей.