— Правильно. Все ящики в одном месте. Мы ими пользовались редко, время от времени отправляли почтовые открытки или письма. Туда мы ездили с детьми, чтобы загорать, купаться и ловить рыбу. Отдыхать. Мы там не жили. А теперь…

Да. Теперь.

— Никто не проверяет почту?

— Нет. Даже когда я туда приезжаю. Это просто почтовый ящик с адресом, и всё.

По таким проселочным дорогам должен ездить местный почтальон, и скорее всего, один и тот же. Из той редкой породы людей, которые могут запомнить несколько писем, особенно когда кладут их в старый почтовый ящик, которым никогда не пользовались.

Элеонор Рузич подвинула к Адаму блокнот, в котором аккуратным почерком в столбик были написаны пятнадцать имен.

— Думаю, тут все, — сказала она. — И еще я думаю, что вы впустую тратите на это время. Да, я понимаю необходимость… как вы сказали… не упускать ни одной зацепки. Просто считаю, что должно быть что-то более продуктивное.

— Согласен. Но неплохо иметь и это — вдруг понадобится… Я благодарен вам за помощь.

Она кивнула.

— Я скорее брошу этот дом, чем когда-нибудь переступлю его порог.

— Понимаю ваши чувства. Мне жаль, что это случилось там.

— Мелочь на фоне ужасной трагедии, но мне тоже жаль, мистер Остин. Мне тоже. — Она наклонила голову, снова внимательно посмотрела на него и наконец задала вопрос, который должна была задать прежде, чем впустить в дом. — Кто вас нанял? Мать девушки?

Адам покачал головой.

— Кто вас сюда послал?

Он заранее приготовил ответ и был готов предоставить его с самого начала — клиент просил не разглашать его имени. Но не стал этого делать.

— Я здесь по поручению своей сестры, — сказал Адам, встал, поблагодарил хозяйку за помощь и покинул дом.

Ни одно из имен в списке никуда не привело. Он проверил их в отделе по регистрации преступлений, но не нашел ничего более серьезного, чем превышение скорости. Это не означало их невиновности — убийца Рейчел не обязательно был преступником со стажем, — но никаких намеков, позволявших начать преследование, тоже не обнаружилось. Большинству из этих людей было уже за шестьдесят. Они жили в достатке в своих красивых домах и никогда не пересекались с такими, как Джейсон Бонд и Пенни Гути. Связь с семьей Рузич казалась Адаму обязательной. Ему было знакомо только одно имя: Дункан Вернер, местный дантист и один из главных спонсоров футбольной команды.

Таким образом, Адам вернулся к тому, с чего начал, но не поддался отчаянию. Нельзя сбавлять обороты, нужно упорно идти за мячом, даже если у тебя нет шансов им завладеть. Шанс не приходит к тому, кто просто ждет.

Вечером в понедельник он два часа ждал появления почтальона на Шедоу-Вуд-лейн.

— Как только я в воскресенье увидел здесь все эти машины, меня разобрало любопытство, — сказал почтальон. Это был пожилой человек с седыми усами и обвислыми, как у гончей собаки, щеками. — Попытался вычислить, в каком коттедже это произошло, потому что летом бывают проблемы, но бо́льшую часть года тут пусто. Сюда приходит мало почты.

— Представляю. А что вы доставляли в последнее время?

— Письма для семьдесят три тридцать.

Адам кивнул. На нем были солнечные очки, джинсы, простая коричневая бейсболка и такого же цвета куртка. Никаких надписей, но он знал, что выглядит как коп, знал, как вести себя и как разговаривать, чтобы его приняли за копа. Судя по тому, как охотно почтальон отвечал на его вопросы, он верил, что имеет дело с полицией, но опасности не было — Адам его не обманывал. В кармане куртки у него был включенный диктофон, и, если возникнут вопросы, никто не сможет его обвинить, что он выдавал себя за представителя правоохранительных органов.

— Вы помните, когда доставили последнее письмо?

— В среду, — уверенно ответил почтальон. — Единственное в эти почтовые ящики. Поэтому и обратил внимание. После Дня труда[3] это место пустует.

Именно на это и рассчитывал Адам. Он кивнул, подумав, что для ответа почтой времени было достаточно, но Рейчел Бонд, вероятно, сообщила номер своего сотового. Подростки предпочитают такие средства связи, как мобильный телефон и электронная почта, — особенно когда торопятся. От письма в среду до вечера пятницы можно было обговорить детали.

— Когда начали приходить письма? — спросил Адам. — Или оно было единственным?

— Единственным.

У сельской местности есть одна замечательная особенность: тут ничего невозможно скрыть. Адам невольно почувствовал гордость оттого, что нашел этого человека раньше полиции.

— Но исходящая почта была.

— Да, сэр. Думаю, где-то в День труда. Я довольно давно ничего не забирал из этого ящика, а тут вдруг стали появляться письма, и я это запомнил, понимаете?

— Конечно. А сколько? И как часто?

— Раз в неделю, может, два. Думаю, всего штук пять или шесть.

— Есть вероятность, что вы узнаете почерк?

— Адрес был напечатан на принтере.

— Вы видели, кто опускал их в ящик?

— Не видел ни души. Я подхожу, вижу поднятый флажок — и все. Это всегда меня удивляло. Понимаете, обычно я подъезжаю прямо сюда. — Он вздохнул и развел руками. — Жаль, но я больше ничего не могу вам сообщить, офицер.

Адам отпустил его, поскольку больше не хотел строить из себя полицейского, а почтальон уже рассказал ему все, что знал. Когда почтовый фургон уехал, детектив вернулся к коттеджам и стал смотреть на пруд с рябью и бликами солнца на воде, вспоминая погоду в пятницу вечером и пытаясь представить, каким он был, когда сюда пришла Рейчел. Холоднее, и небо затянуто облаками. Вероятно, пруд накрыли тени, а обшарпанные домики выглядели заброшенными и опасными, но Рейчел это не остановило.

Храбрая девочка. И решительная.

— Я работаю над этим, Мэри, — прошептал Адам. — Я работаю над этим.

И только когда эти слова сорвались с его губ, он понял, что хотел сказать «Рейчел».

Что дальше? Где еще искать? Возможно, в тюрьме, но Адам сомневался, что Джейсон Бонд захочет его видеть, и точно знал, что их встреча привлечет внимание полиции, что лишь создаст ему помехи. То же самое относится к попыткам поговорить с друзьями Рейчел. Хотя, возможно, уже пора. Других вариантов не так много.

Адам повернулся и с разочарованием окинул взглядом коттеджи. Он был уверен, что начинать следовало именно отсюда. Место преступление не могло быть случайным. Уж очень оно удачное, от удаленности до возможности отправлять письма из пустующего дома, но действующего адреса. Его тщательно выбирали, и это указывало, что преступник знал об этом месте, хотя ни одно из имен, сообщенных Элеонор Рузич, не выглядело многообещающим. Кто еще мог знать о коттедже? Конечно, соседи. Он еще ими не занимался, хотя будет непросто выяснить, какими из коттеджей пользовались в последнее время — слишком потрепанный у них вид. За исключением того, который принадлежал Элеонор Рузич. Она не преувеличивала, когда говорила, что единственная пытается поддерживать это место в приличном состоянии.