языком. Однако, есть все-таки кто-то там наверху. Когда справа от меня звонит телефон, я испытываю самое настоящее облегчение. И на Федора звонок действует отрезвляюще. Он отталкивается от меня и берет из прикроватного ящика телефон. А прикрыться не судьба?! Закрываю глаза и тут же слышу:

– Ты мне задолжала решение проблем уже с двумя стояками. ЖЭК не придет, чинить стояк будешь ты, – открываю глаза и вижу, как Федор выходит из комнаты, сверкнув красивой попой. Вновь закрывая дверь на ключ и оставляя меня одну.

Несколько минут я лежу неподвижно, но затем, наконец, поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Смотрю в зеркало на свои губы, и улыбка появляется сама собой. Прикладываю пальцы к чуть распухшим губам.

Чего ты лыбишься, дура? Он бандит. Так как у мамы с папой с ним не получится от слова совсем. И дело вовсе не в том, что мы не встретились в детском садике, как родители, а в том, что Федор… людей убивает.

Обливаю холодной водой лицо, параллельно пытаясь прийти в себя и понять, как дальше быть. Но в голову, как назло, ничего не приходит.

Я не знаю, почему мой взгляд цепляется за плитку на стене. Не сказать, что один квадрат сильно отличается от всех. Точнее он вообще не отличается. Но в нем имеется маленькая дырка. Плитку, судя по всему, не поставили ровно на место.

Опускаюсь на коленки и убираю плитку в сторону. И нет, тут не трубы прячутся. Куча оружия и коробка. Не мешкая достаю ее и открываю крышку. Два телефона, паспорт, какие-то неведомые мне штучки и фотоальбом. Открываю паспорт и замираю, осознавая, что на меня смотрит лицо Федора. Он здесь значительно моложе и… чего?! Вчитываюсь в фамилию дважды. Да быть такого не может. Неповторимый Федор Михайлович тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Неповторимый?! Серьезно?!

– Чудны дела твои, Господи. Хотя не Е. Банько это говорить.

Еще несколько секунд я пялюсь в паспорт, пытаясь осознать, что мне это не почудилось. И, блин, это реальность. Теперь кличка «Экс» уже не кажется странной, все логично. И ведь не поспоришь. Федор и вправду эксклюзив.

– Неповторимая Елизавета Евгеньевна, – сама не понимаю, как начала улыбаться. – Ну шикарно же.

Убираю паспорт в коробку и беру фотоальбом. Бог ты мой, Федор умеет улыбаться. И как ему идет белая рубашка. Прелесть. А глаза… ох, какие они красивые. Пролистав несколько фотографий, заметила с ним одну и ту же девушку. Стало как-то неприятно.

Пролистав половину альбома, до меня вдруг доходит. Федору идут не только белая рубашка, но и форма. Это что еще такое?! Когда дохожу до фотографии, где крупным планом улыбающийся Неповторимый держит в одной руке рюмку, а в другой… погоны, я впадаю в состояние ступора.

– Две полоски и одна звезда. Это что у нас за звание? Наверняка что-то маленькое, раз звезда всего одна.

Когда до меня доходит, что я сейчас вижу, я банально давлюсь слюной. Да так сильно, что захожусь в кашле. В какой-то момент чувствую, как мне стучат по спине. Кашлять я прекращаю не от того, что эти удары мне помогли, а банально от страха. Быть замеченной за просмотром чужих вещей, в мои планы не входило.

– Любопытной Варваре, что оторвали? – нехотя поворачиваюсь к склонившемуся надо мной Федору. О Боги, спасибо, что он надел штаны.

– П…ппп…письку?

– Кто о чем, а Лиза о наболевшем.

– Я имела в виду, спасибо, что прикрыл… пипиську. Ты кто такой? – указываю взглядом на фотографию.

– А ты как думаешь?

– Понятия не имею. Одна звезда – это… что-то маленькое. Младший сержант?

– Выше.

– Сержант?

– Выше.

– Старший сержант?

– Выше, – улыбаясь произносит Неповторимый, усаживаясь на пол.

– Прапорщик?

– Выше.

– Лейтенант?

– Выше.

– Капитан?

– Выше.

– Подполковник?

– Нет, – раздраженно произносит он, нахмурив брови.

– Полковник?

– Нет.

– Генерал?!

– Еб твою мать, ты всех перечислила, кроме одного. На «м» зовется.

– Ммм… если честно, кроме как… мудак на ум, прости Господи, ничего не приходит.

– На «м» начинается на «р» заканчивается.

– Ммм… мухомор?

– Ну все, ходить тебе Е. Банько с Банько до конца дней.

– Майор!

Глава 13

Глава 13

Офигеть. Не бандит, а майор! Никогда не думала, что буду так рада… менту, прости Господи.

– Чего только не вспомнишь, ради того, чтобы сменить фамилию, да, Лизок?

– Ой, да сдался ты мне. Ты вообще не в моем вкусе, – как можно спокойнее произношу я.

– Именно поэтому ты уже примерила на себя мою фамилию, да? – насмешливо бросает Федор, забирая фотоальбом. Закидывает его в коробку и полностью опирается на стену.

– Ничего я не примеряла.

– Я стоял в ванной почти с самого начала и лично слышал, цитата: «Неповторимая Елизавета Евгеньевна. Ну шикарно же», – ну ведь гад какой!

– Это была не я, а… Е. Банько. Подожди, а зачем ты дал мне возможность залезть в альбом и узнать, что ты из милиции?

– Ну скажем так, кое-что изменилось. И для того, чтобы ты более не совершала опрометчивых поступков, типа бездумных побегов, можно немного раскрыть карты.

– Значит ты хороший. В смысле, не бандит. Ты милиционер под прикрытием, да? Или как это зовется?

– Нет.

– А кто?

– Мент, которому грозит внушительный тюремный срок.

– Шутишь?

– Нет. Но не волнуйся, я хороший, – усмехается, доставая из брюк пачку сигарет.

– А можно не курить?

– Не можно, – тянусь к сигарете, дабы вырвать ее из его руки, но Федор оказывается проворнее. – Ты еще даже не успела меня на себе женить, а уже сигареты отбираешь. Сбавь обороты, деточка. Все, что здесь будет сказано, ты не должна донести до своей подружки. Пока. Я ей не доверяю. Договорились? – киваю, смотря на то, как Федор выпускает струйку дыма. – Спрашивай.

– За что тебе грозит тюремный срок?

– За то, что узнал о том, чего знать простым смертным не положено. Доказательств у меня никаких нет, только слова, но все равно оставлять такого как я в живых, на свободе, да еще и на должности, ну крайне глупо. Поэтому на меня повесили убийство. А для того, чтобы у меня появились доказательства, мне