Я узнал его сразу, как только увидел. Он стоял на углу Миддаг и Генри, покупал хот-дог у уличного торговца. Мы же закончили с небольшим заказом на Риверсайд, и Бак, как обычно, подвозил меня домой.

Наш пикап остановился на перекрестке, и тут я увидел его.

– Это он, – прошептал я, борясь с головокружением.

Те же волосы. Тот же нос. Губы. Ошибки быть не могло. Правда, он отрастил усы и коротко подстригся, но я все равно узнал его. Мне даже почудился запах чеснока и пивного перегара из его рта. В глубине души я не переставал верить, что рано или поздно встречу этого сукина сына: такие, как он, частенько проворачивают свои делишки в тех же районах, в каких живут. По большей части все дело в спонтанности их ограблений и отсутствии хоть какого-то плана. Впрочем, что я знал о нем? В общем, как бы там ни было, по каким бы причинам он снова ни приперся в эти окрестности, это несомненно был он.

– Что? Ты о чем?

– Это он, Бак, ублюдок, пытавшийся меня убить! – Не уверен, что голос мой не дрожал.

– Где?! – Бак живо свернул на парковку еще до того, как сообразил, в какую сторону нужно смотреть. – Тебе не показалось?

Я медленно помотал головой, не сводя глаз с черноволосого кудрявого мужчины, жующего хот-дог на ходу.

– Который? – Глаза Бака перебегали с одного лица прохожего на другое.

Но я не ответил. Я впал в ступор. Мне сделалось трудно дышать. В глазах потемнело. Переборов себя, я ткнул пальцем в человека с хот-догом. И вовремя. Он уже скрывался за поворотом на Миддаг-стрит.

– Там одностороннее. Упустим, – пробормотал Бак и, заглушив мотор, выскочил из машины. – Сиди тут, – бросил он на ходу, увидев, как я засобирался следом.

Возразить я не успел. Как и не успел вылезти из машины: Бак скрылся за поворотом раньше, чем я перетащил на тротуар свою одеревеневшую ногу.

Больная нога затекла, и я болезненно заерзал на вонючем матрасе. Это вернуло Стэнли в реальность. Он встал со стула, закурил и сказал:

– В общем, так. – Он навел на меня дуло пистолета, и я рефлекторно отстранился назад, к стене. – Из-за того, что ты ни хера не помнишь, из-за каши в твоей башке я в тюрягу не собираюсь.

– Послушай. – снова попытался наладить контакт Бак.

– Умолкни. Ты че, самый тупой человек на планете? – Стэнли перевел руку с пистолетом на Бака. – Ты дашь мне закончить или нет?

Бак сидел тихо, и Стэнли продолжил:

– Я понял, что мне крышка, когда увидел о тебе новость в интернете. Там говорилось, типа ты потерял память после нападения неизвестного. А следом и фоторобот этого самого неизвестного. Мой фоторобот! Только вот ошибся ты, чертов придурок!

От его наглой, трусливой лжи во мне вспыхнула ярость, на мгновение затмив собой страх. И я выпалил:

– Я не ошибся. Твоя рожа – единственное, что я отчетливо помню из своей прошлой жизни.

Бак пихнул меня локтем.

– Может, мы и ошиблись, – сказал он примирительно, – ты прав, такое возможно. Ну вот и давай во всем спокойно разберемся.

Вопреки нашим ожиданиям, в этот раз Стэнли не стал орать и приказывать заткнуться. Вместо этого он плаксиво поморщился и сказал:

– Да уж, как же, Мистер Дырявая Башка, помнит он. Ты не можешь помнить, как я стрелял в тебя. Если ты и впрямь хоть что-то помнишь, так это то, как я обшаривал твои карманы, вот и все. Потому что это все, что я с тобой сделал, идиот.

Я не верил ни одному слову этого законченного наркомана. И, вероятно, это отражалось на моем лице. Потому что Стэнли сказал:

– Ты мне не веришь. Конечно. Ну ничего, времени у нас сколько угодно. Будем сидеть тут, пока до твоих куриных мозгов не дойдет, что это сделал не я.

– Мы не сказали, что не верим тебе. – Бак говорил тихо, чтобы не злить психа с пистолетом. – Расскажи, как все произошло на самом деле.

Стэнли перевел дыхание, двумя глубокими затяжками докурил сигарету и, бросив ее в раковину, уселся на стул в проходе комнаты. Крупные капли пота застилали ему глаза. Он поминутно вытирал их рукавом джинсовой куртки.

– В первую очередь до вас, кретинов, должно дойти: я наркоман. Иногда могу съездить по зубам ублюдку в баре и забрать его кошелек. Могу угнать тачку, если на дозу не хватает. Но я не убийца. И вовсе не потому, что твоя вонючая жизнь кажется мне бесценной, мне плевать на тебя. И на всех остальных. Если правительство США разрешит отстреливать людей, я первый перестреляю половину своего района. Моя жизнь резко улучшится, если я смогу так легко добывать на дозу. Но пока этого не произошло. Так что уясните себе: Я. Не. Убийца.

Видимо, вот что он бубнил себе под нос после того, как сказал, что ему нужно подумать. Он репетировал эту странную речь. И надо сказать, она производила впечатление. Хотя бы потому, что он вообще начал этот разговор. То есть он действительно не хотел нас убивать. Цель его – убедить нас в своей непричастности к нападению на меня. По крайней мере, мне хотелось в это верить. В противном случае нам с Баком конец…

…Я курил сигарету за сигаретой и понятия не имел, что делать. Звонить в полицию? Попытаться догнать Бака? А если он вооружен? От одной мысли о том, что этот ублюдок может навредить Баку, мне сделалось дурно. И я решил звонить в полицию, кроя себя последними словами за то, что не стал делать этого раньше. Я набрал девять-один-один и тут же сбросил: из-за угла показался запыхавшийся Бак. В руке он сжимал куртку того типа.

– Сволочь, – сказал он, сплюнув вязкую слюну на тротуар, – удрал. А я тоже хорош, увалень. Фу-у-уф-ф. Нужно было что-то придумать. Спросить время там или сигаретку стрельнуть. Отвлечь как-то. Но я только и думал, как бы скрутить ему яйца и выбить из него всю дурь.

Мы сели в машину. Я снова набрал трехзначный номер. И пока шли гудки, Бак извлек из кармана куртки преступника какой-то предмет, плотоядно улыбнулся и протянул его мне. Это оказалось водительское удостоверение.

– Стэнли Деррик, – проговорил я вслух, разглядывая угрюмую физиономию человека из моего кошмара…

…Стэнли снова вскочил со стула и, не сводя с нас глаз, быстро ополоснул лицо холодной водой из-под крана.

– Полблока сигарет и сраное пиво. А взамен – моя нарисованная рожа на экранах телевизора. Говнюк долбаный. – Он метнул на меня гневный взгляд. – Из-за твоих «вос-по-ми-на-ний» я могу угреться в тюрягу до конца жизни! У меня два срока за спиной. И, слава богу, оба не в вашей гребаной стране. Только поэтому тупорылые копы не сличили автопортрет с фотографией из чертовой базы. А то уже давно перебирал бы грязное белье в тюремной прачечной только потому, что какой-то полудурок не смог тебя прикончить.

Он наконец перестал тыкать в нас пистолетом, опустил руку на колени и откинулся на спинку стула.

– Я не стрелял в тебя, вот что я пытаюсь донести до вас обоих. И никто не покинет этой квартиры до тех пор, пока вы мне не поверите.