— Думаю, ты не откажешься от пирожка с крыжовенным вареньем. Но прежде доешь мясо, а то больно ты у нас худенький.

В присутствии сына Кэтрин бодрилась, однако на душе у нее скребли кошки, когда она торопливо шла по коридору, отделявшему служебную половину замка от господских покоев. Вот его дверь, третья справа. Постучав, но не получив ответа, Кэтрин постучала сильнее и услышала отрывистый возглас, приглашавший ее войти. Лэрд сидел за письменным столом шириной с небольшую комнату. Лицо мрачное, словно он недоволен тем, что его оторвали от занятий. Кэтрин уже хотела ретироваться, но тут Хью поманил ее пальцем, и она с тяжелым сердцем повиновалась молчаливому приказу.

— Мужа вы тоже заставляли ждать? — спросил Макдональд.

Вполне безобидный вопрос, если не принимать во внимание тон, которым он был задан.

— Нет, — лаконично бросила Кэтрин. — Никогда.

— Тогда почему со мной вы обращаетесь иначе?

— Потому что вы не станете бить Уильяма.

Пауза. Недовольство лэрда на миг уступило место ярости. От неожиданности Кэтрин решила, что ей почудилось.

— Хороший у вас мальчик, — произнес Макдональд просто и искренне.

Она с улыбкой кивнула, а Хью подумал, знает ли она, что при упоминании о Уильяме лицо у нее начинает светиться, как утренняя заря. Всякий раз, наблюдая за Кэтрин с сыном, он не мог отделаться от мысли, что ее материнская любовь безгранична, словно вселенная. Отдавая ребенку все, она не требует ничего взамен. В такие минуты Хью невольно завидовал пятилетнему малышу, которому выпало счастье иметь такую мать.

— Спасибо, — так же просто ответила Кэтрин, но он чувствовал в этом недосказанность. Ее душа казалась ему чистым родником, а собственное любопытство — сосудом, которым можно вычерпать ее самые сокровенные мысли и чувства.

— Пойдете за него? — напрямик спросил Хью и пояснил в ответ на ее недоуменный взгляд: — Речь о Йене Макдональдс. Вы пойдете за него?

Кэтрин почему-то вспомнила, как недавно на кухне Йен, склонившись над серебряным блюдом, с удовольствием вгрызался в сладкую мякоть яблока, лицо у него лоснилось от свежевзбитого масла, бутерброд с которым он только что отведал. Язвительная Молли не преминула отпустить по этому поводу едкое замечание, даже сейчас вызвавшее у Кэтрин улыбку.

Истолковав ее по-своему, лэрд снова нахмурился.

— Я жду ответа.

Она стиснула руки, стараясь не встречаться с ним взглядом. Его глаза слишком проницательны: видят слишком многие, а еще больше требуют.

— Нет, не пойду. Вообще ни за кого, не только за Йена.

— Было бы разумнее выйти замуж.

Слова прозвучали как скрытый приказ, однако Кэтрин притворилась, что не поняла.

— Вы не можете заставить меня силой, — возразила она, стараясь не глядеть в его сторону, переводя взгляд от заваленного бумагами стола к книжным полкам, а оттуда к расположенному слева камину.

Все что угодно, лишь бы не видеть этих голубовато-зеленых глаз, в которых время от времени сверкают огоньки, похожие на льдинки. Глаза, упорно стремящиеся проникнуть ей в душу и разгадать ее тайну.

— Я ваш господин. Мое слово тут закон.

Властный тон и снисходительная улыбка переполнили чашу терпения Кэтрин. Искра непокорности, до поры до времени дремавшая в ней, вспыхнула с новой силой, она наконец подняла голову и в упор посмотрела на Хью. Два темперамента, два характера столкнулись, и никто не хотел уступать.

Будь на месте Кэтрин женщина помудрее, она бы затрепетала от страха и тем смягчила бы разгневанного лэрда. Но женщина более мудрая не появилась бы в господских покоях в старом изношенном платье, да еще таком облегающем. Серенький воробышек неожиданно сбросил невзрачное оперение, представ перед единственным свидетелем этого превращения, сверкая всеми красками — охрой и сиеной, рубином и пурпуром. Хью Макдональду противостояло не бессловесное создание, а гордая женщина, пылавшая гневом.

Ему захотелось ее ударить.

Или поцеловать, чтобы подчинить себе.

Выпрямившись во весь рост («Настоящая королева!» — успел подумать лэрд), Кэтрин метнула не него яростный взгляд и отчеканила, делая ударение на каждом слове:

— Десять тысяч шотландцев с палашами и кинжалами под предводительством сатаны не заставят меня снова выйти замуж.

Противники молча оценивали друг друга.

— Я не собирался вас принуждать, — наконец ответил лэрд. Он повертел в руках перо, затем поднял глаза на Кэтрин, тщетно пытаясь сделать вид, что не придает значения словесному поединку. — Только спросил, не хотите ли вы породниться с человеком из моего клана.

— Я не выйду замуж.

Категоричное утверждение, словно перчатка, брошенная в лицо.

Как смела эта женщина с дерзким взглядом и чувственным ртом! Слишком непокорная, слишком дикая… в ее глазах вызов. Она представлялась Хью загадочной, парадоксальной натурой. Минуту назад была воплощением материнской кротости, и в мгновение ока кротость сменилась дерзкой непокорностью.

— Ладно, развлекайте мою супругу, возможно, тогда у вас будет меньше времени для флирта, — тихо произнес Хью.

— Я не только развлекаю вашу супругу. У меня есть и другие обязанности.

Кэтрин наконец поняла всю неразумность гнева. Он всегда охватывает человека не вовремя, именно в тот момент, когда разум призывает к осторожности. И все-таки она радовалась, что сердится, это давало ей ощущение безопасности. Да и влечение к Макдональду легче скрыть под маской раздражения.

— Я помогаю засаливать на зиму мясо и рыбу, раскладываю на чердаке лук для просушки, чиню одежду, поэтому адресуйте свои упреки Йену. Он, видно, не слишком занят, раз находит время приставать ко мне.

— А мне показалось, его ухаживания вам не противны, — желчно бросил лэрд, не отрывая взгляда от стола, будто узрел там нечто интересное.

Опять властный тон!

— Неужели я должна во всем повиноваться, чтобы не раздражать вас? — Гневный румянец залил ее щеки и шею. — Улыбаться, когда вы сочтете нужным, и хмуриться, когда вам желательно? Да я…

Она не договорила, а он подумал — что именно осталось недосказанным?

— Я требую порядка в своем доме, — с расстановкой произнес лэрд. — И не потерплю, чтобы влюбленные болваны лезли из кожи вон, пытаясь вас соблазнить.

Не выдержав его взгляда, Кэтрин опустила глаза. Сердце у нее бешено стучало.

— Я тоже за гармонию. Но разве вы не понимаете, что люди не пешки, которые можно двигать по шахматной доске? Пусть вам это покажется странным, но человек весьма сложен и, увы, далек от совершенства…

Кэтрин хотела сказать это помягче, но в ее словах все равно слышался вызов. Да и в наклоне головы была явная издевка.

— Может, вы играете в шахматы, если так свободно о них рассуждаете?