уходи, не уноси мои денежки, — тут же реагирует Краш. — За лоха, прости конечно, Кирсан, был не прав.

Он встает, тащит меня из клуба, уворачиваясь от ловящих нас девчонок.

Вот ведь шкуры продажные.

— Блядь, Краш, куда ты меня тащишь? — перекрикиваю я музон, теряя терпение. — Пошли в ВИПку.

— Да тут кругом камеры, пошли в твою машину, хочу посидеть!

Салон моей блондиночки пищит сдержанной роскошью. Сиденья мягкие, комфортабельные, круче, чем в кабинете стоматолога. Панель управления приветливо светится и поражает Краша фичами и качественными приблудами.

Он даже на какое-то время теряется в пространстве, полностью уйдя в изучение возможностей моей красотки.

— А машину планируешь покупать? — интересуюсь у него, благодушно позволяя играть со своей девочкой. Мне не жалко, а ему приятно. Может, подкрутит мне чего-нибудь нужное…

— Нет, у меня прав нет, может, жене когда-нибудь куплю, — рассеянно отвечает Краш, не отрываясь от панели.

— А что, получить не получится?

— Не, у меня диагноз, я медкомиссию не пройду. А в обход делать не хочу.

— Я не буду спрашивать псих ты или нет.

— Нет, почти, — Краш усмехается, поднимая взгляд. Диковатый, если честно, прямо настораживает. И как-то сомнения серьезные берут насчет его утверждения. Псих, определенно.

Стучат в окошко девчонки, двери со стороны Карша открывают.

— Привет, Никита, не подкинешь?

— Пошла нахуй, — злобно шикает Краш, отталкивая девушку и захлопывая дверь. — Блокируй, к херам, замки, а то так и будут лезть.

— Вот, что ты творишь? — смеюсь я, — Теперь знаешь, какие слухи поползут?

— Пользуйся, сразу отвалят от тебя.

— Ага, — продолжаю я ржать. — А какие начнут клеиться, не расскажешь?

— Что надо-то? — Краш, наконец, удовлетворяет любопытство, раскладывает на коленях мелкий ноутбук, беспроводную мышь достает.

— Лаборантка работает у нас. Мищенко Екатерина Анатольевна. Откуда такая взялась…

— Из Караганды.

— Не шути.

— Не шучу, — он поворачивает ко мне маленький экран, там висят паспортные данные лаборантки.

— Ты что, так быстро в систему вошёл? — ошарашенно выдыхаю я.

— А чё? Я же её универу устанавливал, и защитный код я писал… Кирсан, не смотри на меня так!

— Сука! И я плачу тебе за то, чтобы ты по своему коду зашёл в свою систему?! — охреневаю я от простоты придурка. Хоть бы не признавался тогда!

— Тихо-тихо, — ржет он, — так надо или нет?

И, сука, медленно принимается закрывать экран.

— Стоп, — торможу его руку. — Дальше.

Самсонов хмурится, бегают пальцы по мелкой клаве.

— Сколько ей лет? — заинтересованно заглядываю я в монитор.

— Двадцать шесть исполнилось восьмого марта, — отвечает Краш.

— Блядь, — обречённо выдыхаю я. А так и не скажешь…

— Гражданство русское, мать казашка. Высшее образование, химик. Приехала в Москву, в наследство получила комнату в общежитии, там и живёт. Не замужем, детей нет. Я видел её, задрочка чистой воды.

— Ещё есть что-то?

— Адрес, телефон, мед.карту скинул тебе.

— Задрочка, — я открываю свой телефон, вначале перевожу Крашу деньги, потом смотрю все данные, какие он нарыл на неё.

— Конечно, задрочка… — бормочет Краш, — глянь, ни роста, ни морды…

— А какие тебе девушки нравятся, Самсонов? Ты меня иногда пугаешь…

— Смелые и сильные, — он поворачивает ко мне свой ноут, позволяя рассмотреть картинку на экране.

Я мельком смотрю, потом еще раз… Да так и зависаю с телефоном и уроненной челюстью. На экране стоит… в куртке, подвязанной поясом, и шортах… Кто-то…

— Победительница по стране, чемпионка, самбистка в тяжёлой весовой категории. Алиса Немкова. — С затаенной любовью и гордостью комментирует Краш.

Перевожу на него взгляд, прикидывая, может ли это быть развод, но глаза компьютерного придурка горят нереальным вдохновением и с трудом сдерживаемой страстью…

Да… На вкус и цвет, блядь…

— Ага… — с пониманием, которого не испытываю, тяну я. И добавляю аккуратно, — ей бы это… Волосы подлиннее…

— Зачем? — с непониманием хмурится Краш, ласково рассматривая девушку своей мечты. — Она и так охренительная… И разговаривает красиво…

— Так ты познакомился? — таращусь я на него в удивлении, даже про Мищенко читать не могу.

— Да, две недели общаемся, — кивает Краш, — но пока так… Без свиданий… Не могу придумать, чем ее порадовать…

— Собой и телом своим радуй, — не выдерживаю я и принимаюсь ржать, как конь. просто представив эту картину: худого длинного Краша и… И это!

До слёз, сука!

— Что ржёшь?! — обижается Краш.

— Прости, — прихожу я в себя немного, — а в чем конкретно затык?

— Ну… — тормозит Краш, — я просто не знаю, что такие девушки любят? Я вообще не знаю, что девушки любят… Деньги?

— Краш, если девушке реально нравится парень, то бабки — дело десятое…

— Хорошо тебе так рассуждать, с машиной, квартирой и стабильным заработком.

— Краш, не обижайся. Я не виноват, что так хорошо устроился.

— Все, я пошел, — бормочет расстроенно Краш, дергая дверь.

— А поцеловать, милый? — ржу я, но Краш уже не настроен на приколы, злится.

— Хуй да кеды, Кирсанов! Я всем расскажу, что втюрился в лаборантку!

— Тогда я расскажу Алисе, где ты учишься, и приглашу к нам! — не теряюсь я.

Он выходит и нависает на дверце, глядя на меня.

Уже серьезно, без напускной обиды и пустого трепа.

Я так же серьезно ему говорю:

— Краш, наше дело такое, чем меньше трепемся, тем лучше живём.

Он усмехается и кивает.

Несмотря на пустую угрозу и внешнюю фриковатость, Самсонов надежен в этом плане, потому и общаемся до сих пор.

Глава 16

Глава 16

Никита Кирсанов — такой хороший, такой замечательный мальчик: и работает он, и хорошо учится, и девочек в квартиру не водит. За это ему блинчики с мясом почти каждое утро!

А, когда не блинчики, то оладушки!

И непременно кашу!

Мальчикам же нужно правильное питание…

Этот звуковой фон уже привычен за столько времени, и, что характерно, вообще не вызывает напряга.

Я смотрю на сидящего напротив приятеля, с удовольствием, за обе щеки уписывающего