Словно охотник в саванне, блин, добычу отслеживает.

Интересно, кого?

Прослеживаю за ним взглядом и обнаруживаю, что Кошелев наблюдает… За моей лаборанточкой!

Она в своём нелепом наряде как раз мимо нас шурует, загруженная методичками по самую макушку..

Охреневаю от открытия, разворачиваюсь к Кошелеву, вглядываясь все внимательней.

Реально, пялится!

Да еще как!

Взглядом прям раздевает, казанова местного разлива!

Припоминаю, как он вчера говорил про то, что ее можно приодеть, накрасить, окуляры сменить. И вуаля! Охуенная соска получится…

Я думал, что он так, чисто со мной поржать, а тут нифига подобного!

Все по-серьезному у мальчика!

Но вот нихера!

Почему-то даже сама мысль о том, что невзрачная лаборанточка может привлечь кого-то еще, дико бесит, настолько, что с трудом удается сдержаться и не впечатать в сальную морду Сереги кулак. Нехер пялиться! Не твое!

Я пытаюсь себя контролировать, но все равно ощущаю, как губы растягивает предупреждающий оскал:

— Куда смотришь, Кошель?

— А че такое?

— Это — моя девчонка.

Кошелев удивленно задирает брови, смотрит на меня:

— Что, серьёзно? — издевательски уточняет, хотя уже по лицу моему все должно быть более, чем понятно!

— Серьёзно, — киваю я без грамма усмешки. И в глаза смотрю, с давлением.

Но Кошелев почему-то не продавливается, хотя раньше всегда уходил от конфликта, рептилоид сраный.

А тут только брови еще выше задирает, чертит взглядом по скособоченной фигурке, возящейся с ключами от лаборантской, изучает пристально. Нарывается, короче, определенно.

— А она сама в курсе? — наконец, спрашивает он.

— Пока нет, — вынужден признаться я.

— Так о чём разговор? — с фальшивым недоумением тянет Кошелев.

— Так разговор между нами, — смотрю в упор. Пока смотрю. Но еще чуть-чуть, и…

— Кирсан, ты что, реально думаешь, что такая, как Мищенко, будет встречаться с мажором?

Его рожа кривится в ехидном изумлении, а я охреневаю.

Это с каких пор я мажор, блять?

И откуда такой снисходительный тон?

— Кирсан! — между тем, продолжает Кошелев, — твои бабы – «Эр два Си О» гидрофобизаторы.

Ах ты , сучара! Силикон, значит, мой уровень?

Подаюсь к нему, решая прекращать уже светскую беседу, но Кошелев кивает вправо, усмехаясь:

— Вон, кстати, идёт, трясётся желе.

Поворачиваюсь в указанном направлении, злобно сжимаю челюсть. Только ее тут не хватает для полноты картины, блять!

Про Окси ходят упорные слухи, что после школы и на первом курсе у неё была чёткая нулёвка на теле, то есть – доска, два соска. И тут к четвёртому — твердая, и наощупь в том числе, троечка, губы варениками…

Красотка, блять… Куда я смотрел???

— Никита, ну, котик! — издалека начинает кричать она, привлекая к себе внимание и

тем самым показывая, кто тут ее котик.

Я отслеживаю одним глазом траекторию ее приближения, параллельно в скором темпе дописывая задание и продолжая разговор.

— Мне плевать, что она ученая мышь. Моя, и всё. Я первым застолбил. Свали, нахрен.

— Так давай, Кирсанов, поспорим, к кому она потянется.

Вот ведь тварь! Ну какого хера?

— Никиточка, ну что случилось? — Окси добирается, наконец, до меня, подползает под локоть, мешая дописывать задание.

Демонстративно не обращаю внимания, додавливаю Кошелева:

— Нехрен спорить, будет по-моему.

— До диплома недалеко, потом все разбежимся, — словно не слыша меня, продолжает Серёга. — Я прихватываю ее с собой. Она здесь работать не будет.

— Не будет, — с этим я полностью согласен, кстати.

— Кто? О ком речь? —хлопает нереальными накладными ресницами Окси.

Так, надо заканчивать этот дебилизм.

— Да ладно, Кошелев, никогда не думал что у нас так с тобой получится делёжка. Разные же уровни…

— Всякое в жизни получается, — философски говорит Серёга. — Получилось, так получилось. Я её вчера провожал. Так что не надо про первый заметил…

— Кого ты провожал? — лезет Окси.

Но Серёга, как, собственно, и я, не замечает её .

— Когда успел? — скалюсь я, кидая Сереге его листок и вставая четко напротив. Смотрю в светлые рыбьи глаза и охреневаю: чего ему надо от моей лаборанточки? Так сильно цепанула? Или то, что меня она заводит, ему нравится? Вроде, раньше не замечалось за ним такой хрени, чтоб назло делать… И когда это он ее провожал? И почему я не в курсе?

— Остался после занятий, помог ей посудку помыть, — расплывается он в довольной улыбке. — А потом проводил до дома.

Сука!

— Если тебя это утешит, — шиплю я, не сдерживаясь больше, — то я её встречал сегодня с утра.

— Кого?!!! — выходит на ультразвук Окси, и мы с Кошелевым синхронно морщимся.— Никита, ты что, мне изменяешь?

Да сколько можно???

Достаю телефон, нахожу грёбаное фото, где Окси сосется с мужиком, будучи тот момент еще моей девушкой. Причем, топлес! Прямо силиконом наружу, сука!

Показываю ей, убираю телефон и снова смотрю на Серёгу.

Не договорили еще, мальчик!

— Давай на спор, бабло ставить не будем, просто это уже дело принципа.

— Ты пойми, Кирсанов, трахнуть девушку не проблема. Проблема в том, чтобы она потом осталась с тобой на утро и на следующий день. Именно такая, как она… А не твои силиконовые няшки.

— Котик, это все неправда…

— И у меня, — продолжает Серега, — между прочим, в отличие от тебя, серьёзные намерения.

— С чего ты взял, что у меня несерьёзные намерения?! — возмущаюсь я, — свобода после диплома? Я хочу нормальную, полноценную жизнь.

— С кем? — усмехается Серёга. — Я знаю, что такое жрать макароны пустые, а ты нет! Чего хочешь от неё ?! Одеть, обуть, чтобы в рот тебе смотрела и кланялась в ноги?!

— Никита, это всё враньё, это фотошоп, — опять влезает Окси. — И вообще, о ком вы говорите? Немедленно признайтесь мне!!! — Снова принимается визжать она. — Я так и знала, что ты кобель, все, значит, правду о тебе говорят!

— Во-во! — усмехается Кошелеав.

— Какого тогда общаешься со мной, раз такого мнения херового? — предъявляю ему.

— Да нормального мнения. В отличие от всех мажоров этого ёбаного университета, ты, по крайней