Вернувшись с прогулки домой, она переделала еще немало дел, пока не настало время послеобеденного сна. Дети долго возились в своих кроватках, не давая матери собраться. Дубровская бегала взад-вперед из детской в свою спальню, надевая на ходу юбку, застегивая пуговицы на блузке. Близнецы, безошибочно определив, что мама собирается их бросить, и вовсе потеряли сон. Маша вскакивала каждый раз, как только Лиза выходила из комнаты, и стояла столбиком, опираясь на решетку кровати. Саша лежал на подушке и сосал палец, бдительно следя за дверью детской. Они готовы были зареветь в два голоса, поэтому Елизавета, создавая эффект присутствия, пела задорную детскую песенку. Со стороны это, должно быть, выглядело забавно, но детям и матери явно было не до смеха. Кончилось тем, что Дубровская, стремясь успокоить малышей, накинула на плечи халат и уселась в кресло с журналом. В таком виде их и застала Лида.

Получив вожделенную свободу, молодая женщина выскользнула из спальни, быстро взяла все необходимое и села в автомобиль. Путь от дома до города она преодолела довольно быстро. Лиза спрашивала себя, правильно ли она поступает, направляясь в больницу к Кате. Понятно, что ее никто не просил навестить потерпевшую. Более того, это посещение могло вызвать только вопросы. Что делает адвокат подозреваемого рядом с жертвой? Кто ее звал? И вообще, насколько этичны такие визиты? Лиза пыталась придумать, что она скажет Аркадию, если случайно встретится с ним в палате. Так ничего и не придумав, Дубровская решила действовать по ситуации.

В больнице она оказалась в четыре, в тот самый отрезок времени, когда дневные процедуры уже закончены, а вечерние еще не начались. Пациенты находились в палатах, мирно дремали или читали в своих кроватях.

Лиза стремительно направилась в конец коридора, стараясь укрыться от бдительного ока дежурной медсестры. Адвокатское удостоверение, дающее право на допуск в тюрьму, в стенах городской больницы было бесполезной книжицей. Хорошо, что бабушка в приемном покое не видела разницы между адвокатом и прокурором и не разбиралась в их полномочиях. Красная корочка документа действовала на нее успокаивающе.

Дубровская поспешно заскочила в палату и с облегчением поняла, что она единственная гостья Кати Серебровской. У входа стоял очередной гигантский букет цветов. Вероятно, его принесли в палату только сегодня. Аркадий был чутким мужем.

Екатерина не ожидала увидеть адвоката и, может, поэтому на минуту отбросила обычное безразличие и даже поднялась на локте, словно не веря своим глазам. Она была бледна, как лилии в букете Аркадия. На сгибе ее руки был наклеен пластырь. Скорее всего, ей только что ставили капельницу.

– Это вы? – спросила она изумленно. – Что вы здесь делаете?

Хороший вопрос! Дубровская, обдумывая, как обосновать причину своего появления Аркадию, ни на секунду не задумалась о том, что скажет его жене. Итак, зачем она здесь?

– Добрый день! – улыбнулась она. – Я пришла навестить вас. Просто ехала мимо.

Полная ересь! Чтобы увидеть Катю, она потратила около часа времени.

Катя посмотрела на нее и бессильно опустилась на подушки.

– Вы лжете, – сказала она спокойно. – Вы здесь потому, что услышали о том, что я едва не умерла. Вам просто стало любопытно.

Елизавета ощутила неловкость. Сейчас она была похожа на дворовую кумушку, пришедшую посмотреть на покойника, просто так, ради забавы. Ей не стоило морочить женщине голову.

– Да, – запоздало призналась она. – Следователь сегодня утром сказал мне, что вас отравили. Я вспомнила наш с вами последний разговор и удивилась тому, что вы оказались правы. Мне захотелось разобраться, может, даже помочь. Честное слово, я не преследую никакой личной выгоды.

– Все хотят мне помочь, – заметила Катя со слабой усмешкой. – Вокруг меня море лиц: врачи, медсестры, мой муж, подруга Светка, следователь, а теперь еще и вы. И каждый говорит о своем желании помочь, разобраться, наказать. Но мне от этого еще хуже. Как вы думаете, почему?

– Может, оттого, что на самом деле никто не стремится вам помогать? – ляпнула Дубровская.

– Вот как? – удивилась женщина. Она опять поднялась с подушек, чтобы разглядеть адвоката. Похоже, Дубровская говорила то, что никому до нее не приходило в голову. – Вы говорите, что меня окружают неискренние люди? Кто-то из них хочет мне вреда? И вы знаете, кто это?

Елизавету вопрос пациентки поставил в тупик. Она мысленно отчитала себя за легкомысленное заявление. Кто может желать зла Екатерине? Ну уж точно не она и не следователь. Врачи тут, похоже, тоже ни при чем. Сказать дурное про Аркадия не повернется язык. Он едва не бросил работу, встав на вахту у постели больной жены. И это при том, что он отчаянный карьерист. Оставалась еще какая-то Светка, но Дубровская эту женщину в глаза не видела, чтобы кидать в ее сторону камень. Короче, как ни поверни, выходило одно: прежде чем болтать языком, необходимо взвешивать слова.

Видя затруднения адвоката, Катя усмехнулась еще раз.

– Знаете, что-то подобное мне уже говорили. Тогда я восприняла эти слова как шутку. Но теперь мне кажется, что моя кончина – лишь дело времени.

Дубровская про себя только помянула черта. Женщина и без нее находилась в депрессии. Приход адвоката только усугубил состояние больной. Теперь Екатерина будет считать, что она тоже видит в двух случайностях веление судьбы или злой рок.

– Скажите, что с вами произошло? – спросила Елизавета, стараясь перевести беседу от предсказаний и предчувствий в русло реальности. – Следователь говорил мне что-то об отравлении.

Екатерина опять посмотрела на нее. Взгляд ее был долгим, испытующим. Дубровской показалось, что женщина опять ее отчитает за любопытство.

– В этой истории нет ничего примечательного, поверьте, – сказала наконец она. – Во всяком случае, это говорят все вокруг, и они хотят, чтобы я верила им и не беспокоилась понапрасну. Ведь все они взрослые, нормальные люди, и все как один желают мне добра.

– Но вы почему-то им не верите?

Екатерина пожала плечами.

– Вчера вечером медсестра принесла мне лекарство, я спала. Она не стала меня будить, просто забежала позднее и, приоткрыв дверь, попросила меня не забыть принять таблетки.

– Вы принимаете что-то особое?

– Нет, ничего особенного. Мягкое седативное средство, как говорит врач. В разумной дозе.

– Вы принимали это средство ранее?

– Да, каждый вечер. Все было в порядке. Но вчера после приема лекарств я впала в какое-то забытье и вышла из него только сегодня, когда вокруг уже царил переполох. Мне сказали, что я едва не умерла.

– Но врачи как-то объясняют случившееся?

– О! Тут и концов не найти. Лечащий врач клянется и божится, что средства, которые я принимаю, не могли вызвать такого эффекта. Они совершенно безвредны, кроме того, я пью их неделю и ничего подобного раньше со мной не случалось. Начали грешить на медсестру, которая принесла лекарства ко мне в палату. Но она только плакала и повторяла, что выполняла назначение врача и упаковки между собой не путала. Потом они утомились подозревать друг друга и вспомнили обо мне. Стали пытать, не запивала ли я снотворное алкоголем, не принимала ли что-нибудь по своему усмотрению.