Новгородские берестяные грамоты были древними, очень древними, настолько древними, что Виктор Иванович вряд ли мог припомнить что-либо еще более древнее из музея национальной истории его планеты. Рядом с ними лежала толстая квадратная металлическая пластина, разделенная тонкими узкими полосками на правильные квадратики, словно поле для игры в крестики-нолики. Но не они привлекли внимание очкастого подростка, по мановению руки которого манипуляторы поднимали со стола бесценные манускрипты и бережно подносили их к его бледному лицу. Подросток, пощелкивая языком от восхищения, рассматривал каменную табличку, испещренную ровными рядами неизвестных Вите символов.

– Да! Да… вот это истинно королевский подарок! Вот это Ему понравится! Может, Он даже похвалит меня? Да нет, пожалуй, просто распорядится провести реплекторное сканирование с выглаживанием основного фронта…

Подросток вновь взмахнул рукой, и манипуляторы бросились дружно растаскивать сокровища по полкам стеллажей хранилища. Еще до того, как был вскрыт заветный чемоданчик, этот мальчик представился Вите как Джереми Рэм – архивариус «Райского Острова» и первое лицо после Того, Кто финансирует весь этот проект.

– Вам ведь еще дома объяснили суть нашего предложения? И, я полагаю, ответили на все ваши наверняка многочисленные вопросы? Проект предполагает, что добровольно покинувшие «большой мир» за предоставленную нам услугу вознаграждаются любыми материальными благами без ограничений, а также личным бессмертием и исполнением одного, любого, самого заветного желания, которое может быть сформулировано вами как сразу после прибытия, так и в течение неопределенного времени. А точнее – всего времени вашего здесь пребывания. Единственное желание, которое мы отказываемся выполнять, это ваше возвращение обратно.

Витя, продолжая зачарованно смотреть, как манипуляторы распихивают его «клад» по ячейкам, тихо ответил:

– Да, я в курсе.

Джереми поднялся из-за стола, и тот словно растаял в воздухе. Теперь между архивариусом и Витей было только совершенно пустое пространство. Зато так же неожиданно напротив занятого Витиной попой дивана прямо из воздуха сформировался еще один точно такой же диван и небольшой полупрозрачный журнальный столик с двумя тонкими высокими фужерами, наполненными какой-то переливающейся жидкостью. Витя машинально отпрянул назад, уперевшись спиной в спинку диванчика.

– Как это у вас получается? Откуда берутся и куда исчезают предметы? Это ведь не мираж.

Виктор расслабил спину и провел пальцем по глянцевой поверхности столика.

– Нет, не мираж. Это структурированные силовые поля. К сожалению, а может быть, наоборот, к счастью, подобное невозможно за пределами нашего «острова». Слишком много энергии нужно для формирования различных множественных структур. Там, за пределами нашего маленького мира, проще использовать обычную грубую материю. А что, вас что-то смущает? Какая для вас, конечного потребителя, разница, что не дает вам провалиться сквозь пол: атомы углерода, которые превалируют в структуре полибетона, или чистая энергия, стабилизированная в силовое поле определенной конфигурации?

Очкарик небрежно и довольно легко запрыгнул на второй диванчик, провалившись своим щуплым телом в его мягкие объятия.

– Но это все механика, я не специалист по этим вопросам, и они меня совершенно не интересуют. А вот доставленные вами артефакты – это да. Последнее время действительно интересные экземпляры становятся редкостью. После того, как полгода назад нам доставили свитки с фрагментами Книги Самуила, более не поступало ничего хоть немного стоящего. Да и древние рукописи частенько грешат таким количеством несоответствий, описок и некорректных трактовок, что только диву даешься. Признаюсь вам, ненавижу всякого рода соавторов. Ну, просто вешал бы их гроздьями вдоль дорог. Не улыбайтесь, не улыбайтесь. Вы ведь не думаете, что ту же Библию написал сам Господь своею собственной рукой?! А ведь кто-то все-таки втерся в соавторы и оставил в тексте свой пакостный след. И куда ни глянь – везде эти самые соавторы умудряются нагадить. А ваши «исторические» хроники так вообще без слез читать нельзя. Смесь мифов, откровенной заказухи и самой лицемерной лжи. Что ни бандит – то герой. А самый кровавый и развращенный – так непременно или император, или еще какой спаситель и благодетель человечества.

Архивариус непринужденно закинул ногу на ногу и, протянув руку к одному из фужеров, кивком предложил Вите попробовать напиток во втором.

– Берите, не бойтесь. Впрочем, если вы предпочитаете что-то покрепче, могу предложить вам виски. Вы какой предпочитаете? Можно со льдом или, наоборот, слегка подогретый…

Витя качнул головой и попробовал то, что было в фужере.

– А эти напитки? Тоже энергия?

Архивариус поправил очки на носу и недовольно сморщился.

– Ну что вы, как можно. Напитки, пища, одежда, в конце концов, это все продукты переработки замкнутого цикла. Ваши тела еще не готовы питаться святым духом, хотя на определенной стадии…

По лицу хозяина скользнула ехидная ухмылка.

– Человеческий разум устроен так, что стоит только намекнуть ему, только подтолкнуть чуть-чуть в нужном направлении, и он готов пьянеть от чистой воды, смаковать изысканный вкус, пережевывая полиэтилен и искренне радоваться красочному закату, глядя на голограмму с достаточно четким для этого изображением. По большому счету все ваше человечество живет в мире, выдуманном им самим безо всякого вмешательства свыше. Но случаются исключения, которые все портят. Появляется какой-нибудь Коперник или Эйнштейн – и ваша планета оказывается уже не плоской, а круглой. А оно вам надо? Хотя есть вещи, в которых вас разубедить совершенно невозможно. В том, например, что вы разумные, гуманные и высокоморальные существа. А как же без этого?

Архивариус сделал небольшой глоток из своего бокала.

– До сих пор не обнаружил первоисточника, разъясняющего, как вы умудрились изобрести колесо, но наверняка исключительно для того, чтобы наехать им на собрата своего и раздавить ему голову. Как говорил один известный в древности человек: «История будет ко мне благосклонна, потому что я намерен писать ее лично». И ведь он оказался прав.

Я, собственно, к чему все это – вы ведь еще не сообщили о своем заветном желании. И не торопитесь. Я вам сейчас открою один секрет, который я подсмотрел во всем этом разнообразии первоисточников. Люди жаждут материального, потому что это диктует им выродившийся в них инстинкт самосохранения. Но когда им уже не хочется есть, не хочется пить, не хочется золотой унитаз и мраморные стены, бриллиантового дождя, они все еще продолжают говорить о свободе, совершенно не понимая того, что же это они такое имеют в виду. Свободе от чего? От себе подобных? От собственных страхов и предрассудков? От ограниченности ресурсов? От всемогущества окружающего их мира? Я не согласен с древним философом, сводившим все это до кучи к одним лишь сексуальным инстинктам. Не свободы вы хотите, а власти. Власти над себе подобными существами. Власти, безграничной и безответственной! Подумайте над этим. У вас есть уникальный шанс это желание исполнить. А то ляпнете, как все, то, что первым придет в голову, и не дай Бог получится у вас как в анекдоте про хомячка, туда-сюдаобратно…