– Кейтлин.

Она обернулась. Антонио стоял, привалившись к дверному косяку, скрестив руки на груди. Полотенце на его бедрах опасно сползло. Облизнув пересохшие губы, Кейтлин отвела глаза. Потом снова посмотрела на Антонио. Что в этом такого, ведь они собираются заняться любовью. Может быть, она и должна проявить любопытство и Антонио ждет этого от нее. Прелюдия.

– Хочешь бокал вина? – спокойно спросил он.

– Ты предлагаешь выпить? – Антонио рассмеялся. Она нахмурилась. – Я не знала, что ты имеешь в виду! Вдруг это какая-то сексуальная игра. Может, ты хотел, чтобы я вылила на тебя вино и слизнула его.

Его брови поползли вверх. Должно быть, поражался бесстыдству Кейтлин.

– В самом деле? Слизнуть вино?

– Может быть. Это сексуально?

Антонио пожал плечами, на его губах играла легкая улыбка.

– Возможно, учитывая, что я хочу тебя прямо здесь и сейчас. Правда, будет небольшой беспорядок. Давай оставим это на следующий раз.

– И сколько раз ты собираешься это проделывать?

– По меньшей мере тысячу. – Его лицо потемнело от страсти. – То, что я хочу пережить с тобой, может занять целую жизнь.

– Всю жизнь?

Именно этого она и жаждала больше всего на свете, втайне мечтала об этом, но как странно было слышать эти слова от Антонио.

Он склонил голову.

– Ты не та женщина, которая спит со всеми подряд. Я тоже не такой. Я хочу быть с тобой. Спать с тобой, просыпаться рядом с тобой. Хочу быть с тобой в постели и не только. Что тебя смущает?

– Все, – пробормотала она.

– Ладно, оставим пока эту тему. Вот что мы сделаем, – решительно сказал он, читая Кейтлин, как открытую книгу. – Мы выпьем по бокалу вина. А потом сделаем это так медленно, как ты захочешь.

– Почему?

– Вино поможет тебе расслабиться, – объяснил он. – На самом деле тебе поможет расслабиться и то и другое. И я получу то, что хочу, – тебя. Чем дольше ожидание, тем слаще победа. У меня вся ночь впереди.

Ошеломленная его словами, Кейтлин утратила способность сопротивляться и позволила усадить себя на небольшой диван у окна, выходящего на океан.

Он достал из бара бутылку красного вина и вытащил пробку. Он стоял спиной к Кейтлин, и она могла без зазрения совести разглядывать его обнаженный торс. Через мгновение он повернулся, держа два бокала с рубиново-алым вином, протянул один Кейтлин и опустился рядом с ней на диван. Облаченный в одно лишь полотенце.

Да, это было фантастически правильное предложение – выпить вина. Алкоголь должен был приободрить ее. Кейтлин сделала большой глоток, чтобы придать себе сил.

– Я никогда раньше не видела голого мужчину, – пискнула она.

– Даже на картинках?

Она покачала головой.

– Я совсем ничего не знаю. Я пыталась сказать тебе это…

Антонио поставил свой бокал на столик рядом с диваном и взял руку Кейтлин в свои.

– Послушай меня, я не хочу, чтобы между нами было какое-то недопонимание.

Сердце колотилось в ее горле. Кейтлин смотрела на Антонио и видела в его глазах нежность.

– Для меня много значит, что ни один другой мужчина до сих пор не прикасался к тебе, что я буду первым. Это честь для меня. Ты не должна извиняться за тот дар, что преподносишь мне.

– Я… Хорошо.

Он выпустил ее ладонь, и его пальцы коснулись ее запястья, скользнули по обнаженной руке. Он не отрывал глаз от ее лица. Не говоря ни слова, Антонио взял бокал из ее дрожащих пальцев и поставил рядом со своим. Через мгновение он склонился и прижался к ее губам в медленном поцелуе, от которого Кейтлин буквально растаяла.

– Подожди, – вдруг прошептал он и встал, чтобы выключить свет.

Теперь только луна освещала диван, на котором сидела Кейтлин. Вся остальная комната погрузилась во мрак.

Антонио вернулся с одеялом, которое снял со своей постели, и парой небольших блестящих квадратиков. Кейтлин с любопытством смотрела на них, потом ее вдруг бросило в жар. Она поняла, что это. Презервативы. У Кейтлин перехватило дыхание.

Антонио расстелил одеяло на полу у окна во всю стену и растянулся на нем, приглашая Кейтлин присоединиться.

– Так романтичнее.

Антонио, окутанный лунным светом, был прекрасен и загадочен. Словно читая ее мысли, он лежал не шевелясь, позволяя рассматривать себя.

Спустя целую вечность Антонио протянул руку и взялся за свое полотенце, намереваясь снять его.

– Хочешь увидеть всего меня?

Кейтлин молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и не успела она привести мысли в порядок, как полотенце полетело на пол… о господи. Он был божественно прекрасен и явно возбужден.

Она не могла оторвать от него глаз, а он не торопил ее.

– Кстати, – сказал он, – ты же знаешь, что должна будешь сделать для меня то же самое, правда?

– Сделать что? – спросила она, и вдруг догадалась. – Ты имеешь в виду, что я должна раздеться и лечь рядом с тобой, чтобы ты мог посмотреть на меня?

На его лице появилась хищная улыбка.

– Скажи, когда будешь готова.

– Я не думаю, что вообще когда-нибудь буду готова, – пробормотала она растерянно.

Антонио приблизился к ней.

– Тогда мне придется самому это сделать. Потому что я тоже хочу увидеть тебя в лунном свете. Я хочу заниматься с тобой любовью и смотреть на твое лицо. А для этого тебе совершенно необходимо раздеться.

Очень нежно он взял ее лицо в ладони и приник к ее губам.

Когда его рот в обжигающем поцелуе прижался к ее губам, он положил ладонь на ее талию и притянул Кейтлин на край дивана, прижимая к своему телу. Она невольно выгнулась, стараясь прильнуть к нему как можно теснее.

Его язык проник в ее рот, возбуждая в ней ненасытное желание. Застонав, Кейтлин положила руки на плечи Антонио, ощущая жар, исходящий от его кожи.

Желание переполняло ее, тело напряглось. Кейтлин судорожно вздохнула. Должно быть, Антонио почувствовал, что она хочет большего, потому что сильнее прижал ее к себе.

Губы Антонио коснулись ее горла, он ласкал нежную кожу, опускался все ниже, пока не уперся в ворот ее блузы.

– Я собираюсь снять это, – сказал Антонио и расстегнул первую пуговицу. – Хорошо?

– Это справедливо. Ведь на тебе нет рубашки.

Его легкий смешок вызвал трепет в ее теле. Приятный трепет.

– На мне вообще ничего нет. И если уж говорить о справедливости…

– Знаешь, ты прав.

Это было несправедливо.

Антонио желал ее. Он сам так сказал. И его тело служило тому подтверждением. К чему хранить невинность?