– Не было его. Пока никого из братвы нет.

– Замечательно! – с облегчением вздохнула я.

Любка внимательно посмотрела на меня и встревоженноспросила:

– А ты почему заплаканная такая? Случилось что?

– Все нормально, – выдавила я кислую улыбку. – Давай порюмочке.

– Давай.

Мы зашли в гримерку и закрыли дверь на ключ. Я полезла вкомод и достала заначку. Любка приготовила рюмки и поломала шоколад. Наполниврюмки, она произнесла дежурный тост, и мы выпили.

– Любань, я, кажется, влюбилась.

– В кого?

– В одного из наших гостей. Со второго взгляда.

– А почему не с первого? – засмеялась Любка.

– С первого я его не разглядела.

– Он богат?

– Не знаю, но деньжата у него водятся.

– Как это «не знаю»! – пристыдила меня Любка. – Как вообщеможно влюбляться в человека, не выяснив его материальное положение?! Деньги –не тараканы. Они не могут завестись. У нормального мужика деньги должны бытьвсегда. Верка, а что это за гусь?

– Я про него ничего не знаю. Знаю только, что он приехал вПрагу по каким-то делам. Наверное, бизнесом занимается.

– Не из братвы?

– Нет, – отрицательно покачала я головой. – Он братву,наоборот, осуждает.

– У тебя с ним что-нибудь было?

– Мы с ним дважды занимались сексом в придорожном мотеле. Онномер снял.

Поперхнувшись виски, Любка закашлялась.

– Карась ничего не заподозрил? – испуганно спросила она.

– Пока нет.

– Ну ты даешь! Тебе с ним понравилось?

– Очень, – вздохнула я.

– Вер, ты бы лучше с ним не встречалась. Если Карасьпронюхает про ваши встречи, он вас обоих пристрелит. Его-то не жалко, а за тебяой как обидно будет… С огнем играешь, подружка!

– Что же, мне теперь до конца жизни с Карасем спать? –обиженно спросила я.

– Выхода-то нет… Сама знаешь, он дурак дураком. Карась тебяникому не отдаст. Ты девушка яркая, мужики, глядя на тебя, как коты мартовские,облизываются, а подойти поближе бояться. Не догадываешься почему? Потому чтовсе Карася боятся. Была бы охота на пулю нарваться. Ты и домой-то не уедешь, ненадейся. Он скорее тебя убьет, чем отпустит от себя. Так что не забивай себеголову всякой ерундой! А уж если хочешь с кем-то встречаться на стороне, товстречайся по-тихому, чтобы никто об этом не знал.

Любка замолчала и, достав сигарету, закурила. Наполниврюмки, я спросила:

– Люб, а ресторанной певичкой быть стыдно?

– Стыдно? Это круто! – воскликнула Любка, всплеснув руками.– А что, твоему новому бой-френду не нравится, что ты поешь в ресторане? Он что,совсем дурак? Да в таком ресторане, как наш, любой бабе почетно петь! Тут всесливки общества собираются, не считая, конечно, нашу братву.

– А Он меня за это осуждает…

– Лопух он, вот кто! Знаешь, Верка, пусть оставит тебя впокое и спит с какой-нибудь библиотекаршей, урод!

– Я больше не буду с ним встречаться, – опустила глаза я.

– Вот это ты правильно решила, подруга! – обрадоваласьЛюбка. – Мы люди темные, книжки по этикету не читали. У нас свой этикет,ресторанный, и мораль соответствующая. Нас вполне устраивают такие парни, какКарась. Правильно я говорю? – Любка разлила виски по рюмкам, взглянула на часыи быстро произнесла: – По последней. Работа зовет. Я как-никак старшийофициант. Карась меня в звании повысил. Кстати, я была у паспортистки. Всенормально. Она согласилась помочь. Завтра посмотрит паспорта умерших и найдет что-нибудьподходящее от двадцати до тридцати лет. Можешь порадовать свою Свету.

Поблагодарив Любку, я покрутилась у зеркала и пошла ккулисам. Заглянув за шторку, я с удивлением обнаружила, что Карася в зале небыло. Через несколько минут ко мне подошел Максим и протянул бокал шампанского.

– Это для храбрости, – улыбнулся он.

– С вами тут спиться можно, – засмеялась я.

– Сегодня ни Карася, ни Макара нет. Такого еще не было, –восторженно произнес он и провел ладонью по моей щеке.

– Ты что? – опешила я.

– Ты красивая, – вздохнул Максим. – У тебя проблемы, я знаю.Ты устала, тебе нужно отдохнуть.

– Тащи еще шампанского! – не зная, что сказать, предложилая.

Максим моментально выполнил мою просьбу.

– Неужели этих гадов сегодня не будет? – еще раз посмотрев взал, сказал он.

– Может, с ними что-то случилось? – наивно предположила я. –Может, они друг друга перестреляли, может, разбились на одной машине…

– Они живучие… Нас с тобой скорее пристрелят. Со мной-то всенормально. Я мужик, работу выполняю, с меня, как говорится, взятки гладки. Авот что с тобой может случиться – даже страшно подумать!

– Со мной ничего не случится, если я Карася не буду из себявыводить и не перестану клясться в любви и преданности ему, – махнула я рукой.

– А на сколько тебя еще хватит?

– Не знаю, – прошептала я и заглянула в зал.

Народу собралось, как всегда, много. Пустыми оставалисьтолько столики, предназначенные для Карася и его братвы. «Что ж, уже легче», –подумала я и, протянув Максиму бокал, вышла на сцену. Публика взорваласьаплодисментами. Тепло улыбнувшись, я начала петь. Петь приходилось вживую, таккак Карась категорически возражал против фонограммы. «Попробовал бы тыотплясывать с кордебалетом и при этом сохранять дыхание! – не раз жаловалась яему, надеясь получить послабление. – Даже артисты и те под фанеру поют, а мнекаково приходится!» – «Ага, разбежалась, коза, поищи дураков в другом месте, –нагло усмехался Карась, лениво ковыряясь в зубах. – Ты будешь на халяву рототкрывать, а я тебе за это нормальные бабки платить? Нет, не выйдет, дорогая!Хочешь заработать – приложи усилия». Разговаривать с ним на эту тему былоневозможно.

«Ночная Прага», – объявил конферансье название следующейпесни.