Карась оставил свою машину на стоянке у ресторана и поехал вмоей. Поднимаясь по лестнице, я с трудом сдерживала беспокойство. Только быСветка не забыла, что Карась собирался ко мне прийти… Заснет еще где-нибудь надиване или на кухне перед видиком засидится… На всякий случай я подольшеповозилась с замком, изображая, что не могу открыть дверь. Специально для того,чтобы Светка услышала и успела вовремя спрятаться.

– Ну, что там у тебя? – раздраженно спросил Карась.

– Что-то с замком…

– Давай я попробую.

– Не стоит. По-моему, уже открывается.

Распахнув дверь, я включила свет и нарочито громко сказала:

– А я и забыла, что сегодня у меня гости!

– Ты о ком говоришь? – удивился Карась.

– О тебе. О ком же еще? – еще громче ответила я и прошлась покомнатам.

К счастью, Светки не было. Бросив беглый взгляд нагардеробную, я направилась в спальню. Карась последовал моему примеру и,сбросив с себя всю одежду, завалился на кровать. Мне пришлось лечь рядом.

Карась наклонился и стал целовать мою грудь. Губы у негобыли мокрые. Чтобы скрыть отвращение, я уставилась в потолок.

– Верочка, так хочется побыть с тобой подольше! – нежнозаворковал Карась. – А то все впопыхах. То в бильярдной, то в гримерной, то в машине.Хочется по-домашнему. Лечь вечерком и проспать целую ночь до утра.

– Целую ночь не получится. Скоро светать начнет.

– Значит, весь день в постели проведем. Репетицию отменим.

Перспектива провести весь день в постели с Карасем менясовсем не прельщала. Ровно в час дня я должна быть в мотеле у Михаила.Оттолкнув Карася, я повернулась на бок и, натягивая одеяло, сказала:

– Давай спать. Я не хочу отменять репетицию. Ребята изоркестра меня не поймут.

– А я не спрашиваю, что ты хочешь, а что нет. Я сказал, чторепетиции не будет. Нельзя столько работать, душенька моя, нужно хоть немногоотдыхать. Ты уже и так совсем тощая стала. Одни кости. Даже подержаться не зачто.

– Так иди к той, у которой есть за что подержаться.

– Ладно, Веруня, не обижайся. Повернись ко мне. Я еще спатьне хочу.

Я повернулась и, сузив глаза, спросила:

– Ты, гад ползучий, зачем Любку изнасиловал?

– Я ж ей, суке, приказал молчать…

– Ты, наверное, забыл, что мы подруги. Она мне ничего несказала. Я сама обо всем догадалась. Смотрю, ее всю трясет от страха, как онатебя видит.

– Пьяный был как собака. Еще травку покурил. Трахатьсязахотелось, сил нет. В ресторане уже пусто было. Тут мне Любка под руку ипопалась. Пришлось ее оприходовать. Верунчик, я уверен, что она сама этогохотела. Ходит вокруг меня постоянно, задницей сексуальной виляет. Ей, по-моему,даже за радость было. Стонала, стонала-то как!

– Врешь ты все.

– Веруня, а ты меня что, ревнуешь, что ли? Ты это брось. Тыже знаешь, что я только тебя люблю. Это я так… Душа-то тебе принадлежит.

– Есть ли она у тебя, эта душа?

– Есть. Как же без нее. Верунь, да ладно тебе обижаться! Я утебя на глазах столько баб перетрахал, и ничего, а за Любку ты обиделась… Я жене виноват, что ты в тот вечер домой ушла…

Вскочив с кровати, я отвесила Карасю капитальную пощечину и,накинув халат, отошла к окну. Карась обиженным голосом произнес:

– Верка, ты кончай руки-то распускать! В этот раз прощаю, ав следующий могу не простить. Я мужик. Имею право погулять. Потенция у менянормальная, потребности большие, а вот если тебя хоть раз поймаю в постели сдругим, то тут же пристрелю.

Тяжело вздохнув, я подошла к кровати и села рядом с Карасем.

– Верка, ты что? – спросил он.

– Я уезжаю на родину и выхожу замуж.

Карась взял меня за подбородок и включил ночник.

– Повтори еще раз. – В голосе его прозвучало недоумение.

– Я полюбила одного человека. Я уезжаю с ним в Россию ивыхожу за него замуж.

Карась, размахнувшись, ударил меня в грудь.

– Я люблю другого человека, Карась, – упрямо произнесла я.

Карась поднялся и сделал несколько кругов по комнате. Затемприсел на подлокотник кресла, раскинув мясистые ноги.

– Как ты можешь полюбить другого человека, если ты любишьменя? – хрипло спросил он.

– Я никогда тебя не любила. Я просто хотела денег, – глотаяслезы, ответила я. – Я все время тебе врала.

– Два года?

– Два года.

– Да, Верка, то, что ты одержима деньгами, я понял сразу,как только тебя увидел, но то, что ты мне два года врала, я и предположить немог. Уж больно искусно у тебя получалось… Так, давай разбираться. Контракт тызаключала на пять лет, а проработала только два. При любом раскладе тебе пахатьеще ровно три года.

– Я разрываю контракт.

– Ты, наверное, забыла об одном из пунктов этого документа.Если ты разрываешь контракт, то тебе придется выплатить неустойку в размерепятидесяти тысяч долларов.

– Я выплачу. Кое-что я сумела скопить…

– Но ведь ты так любишь деньги! Неужели ты готовапожертвовать этой суммой?

– Да.

– Верка, послушай, никто и никогда не будет платить тебетаких денег, какие платил я. Если ты заплатишь неустойку, с чем же вернешься народину?

– Не с чем, а с кем. С любимым мужчиной, – дрожащим голосомответила я.

– Верка, ты это специально придумала? Может, ты меня позлитьхочешь или из себя вывести? Я в ваших женских штучках не разбираюсь. Может, тыхочешь, чтобы я тебя приревновал?

– В том-то и дело, что я говорю вполне серьезно.

Карась встал с кресла и, как маятник, заходил по комнате.Лицо его беспрестанно меняло выражение. Наконец он подошел ко мне и, присев накорточки, спросил:

– Веруня, ну что ты мне душу наизнанку выворачиваешь? Ты,может, хочешь, чтобы я на тебе женился? Ну хорошо, давай я на тебе женюсь! Мы итак с тобой женаты ровно два года. Просто неофициально. Все пацаны знают, чтоты моя жена.