— Ш-ш! — шепотом успокаивала его Глаша. —Спи, птенчик, спи! Баю-бай!

Наконец с раздеванием было покончено. Поколебавшись, Глашаоставила на своем подопытном кролике трусы, хотя для ее плана лучше было быобойтись без них. Теперь предстояло разоблачиться самой. Она скинула юбку икофточку и небрежно бросила их на пол возле кровати, рядом с барахломСтрельникова. «Должно создаться впечатление, что мы раздевалисьвторопях, — решила она и добавила к мизансцене еще и, туфли. — Нижнеебелье оставлю. Утром наверняка разразится скандал. — Во время скандала ейне хотелось бегать по квартире голой. — Интересно, что сделает этот тип,когда увидит меня в своей постели?»

Прежде чем ложиться, она забежала в туалет, а потомсобралась идти в ванную, когда услышала под окном рокот мотора, собачий лай имножество голосов. Внизу замелькали огни, и Глаша метнулась туда, чтобыпоглядеть, что случилось.

Возле подъезда стояла спецмашина и суетились люди вкамуфляже. Громко лаяла большая немецкая овчарка. «Никак они мою коробкусобираются разминировать?» — усмехнулась Глаша, и в тот же миг кто-то крикнул«Ложись!». Все тотчас повалились на асфальт, а затем… Окрестности потряс мощныйвзрыв. Куст боярышника взорвался желто-красным пламенем и превратился в большойгорящий шар. Где-то внизу посыпались стекла. Дом содрогнулся, и Глаша едва несвалилась на пол.

Глаза у нее полезли из орбит. Выходит, в коробке из-подторта действительно была взрывчатка? А она вот так вот просто таскала еетуда-сюда, да еще помахивала рукой? Нет, это было уж слишком.

Глаша слышала, как вокруг заскрежетали шпингалеты, захлопалиокна. Люди проснулись и желали знать, что произошло. Самым ужасным было то, чтоСтрельников тоже проснулся. Он внезапно перестал сопеть и одним рывком сел накровати. Глаша, которая стояла посреди комнаты, не могла остаться вне поля егозрения.

Стрельников встал, сделал два нетвердых шага в еенаправлении, потом поднял руку и помахал ею перед собой, словно пыталсяразогнать туман. Глаша поспешно отступила в сторону. Стрельников прошел мимонее в ванную, пустил воду, наклонил лохматую голову и некоторое время жадно пилв темноте, громко глотая. Потом на автопилоте вернулся обратно и повалился напостель, разметавшись по всей поверхности.

— Аут! — пробормотала Глаша и тоже заперлась вванной. Сначала она хотела просто умыться, но потом решила, что, если приметдуш, не произойдет ничего страшного. Даже лучше, если она оставит в ваннойследы своего пребывания, развесив нижнее белье на видном месте.

На полочке с полотенцами обнаружилась стопка чистыхфутболок. Глаша выбрала самую просторную и облачилась в нее. Мысль опроспавшемся Стрельникове пугала. Но еще страшнее было вспоминать о мертвомКайгородцеве.

Ей пришлось с боем отвоевывать место на кровати, потому чтоСтрельников никак не желал откатываться на свою половину. В конце концов он,ворча, все-таки улегся на бок и затих. Глаша юркнула под одеяло и сжалась вкомочек. Она успела подумать, что после всего случившегося ей ни за что неуснуть, и уснула почти моментально.

* * *

Проснувшись, она сразу все вспомнила. Повернула голову ипосмотрела на Стрельникова. Он все еще спал, хотя солнце пробралось сквозьзанавески и растеклось желтым пятном прямо по его лицу. Он ворочался ипричмокивал губами. Вставать первой нельзя, так можно только все испортить.Надо дождаться, пока он проснется сам и сообразит, что произошло.

Чтобы не затягивать ожидание, Глаша изловчилась и ткнуласвоего «любовничка» кулаком в ребро. Он тихонько всхрапнул и неожиданнозамолчал. Потом резко сел, зевнул и сладко потянулся, выбросив вверхмускулистые руки. Увидев его бугристую спину, Глаша содрогнулась и подумала:«Надеюсь, он не бьет женщин только за то, что не помнит, как с ними спелся».

Стрельников тем временем спустил ноги на пол и некотороевремя сидел неподвижно. Глаша наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Вотон встал, сделал два шага и, наклонившись, поднял с пола ее туфлю. Повертелперед глазами и, снова уронив на пол, жалобно застонал.

Глаша представила, как ему сейчас плохо, и усмехнулась. Еслион и в самом деле почти не пьет, ему можно только посочувствовать. Уж кто-кто,а она теперь человек опытный. Стрельников прямым ходом направился в ванную ипринялся полоскаться там, словно слон в луже. Он фыркал и коротко вскрикивал, иГлаша догадалась, что он пустил ледяную воду.

Потом шум прекратился, наступила минута абсолютной тишины,после чего Стрельников снова появился в комнате. Он был в халате, с мокройголовой и нес в руке лифчик, держа его двумя пальцами, словно какую-нибудьотвратительную тварь. На лице его застыло выражение глубокой задумчивости.

Подойдя вплотную к кровати, Стрельников медленно перевелвзгляд с Глашиного лифчика на нее саму. Вероятно, он не понял, кто перед ним,потому что процедил с досадой:

— Вот черт! Женщина. Как некстати.

И тут он ее узнал. Глаша поняла это по его физиономии,которая неожиданно вытянулась, словно отраженная в кривом зеркале.

— Не может быть, — пробормотал он и, встав однойколенкой на одеяло, наклонился пониже.

Глаша пыталась удержать на лице безмятежное выражение. Ейбольшого труда стоило не расхохотаться. Как раз в этот момент в замкеповернулся ключ, и в квартиру ввалился Витя Стрельников собственной персоной.

— Пап, ты дома? — громко крикнул он с порога.

Стрельников-старший закружился по комнате, потом зачем-тоначал ногами заталкивать под кровать сваленную кучей одежду.

«Интересно, меня он тоже засунет под кровать?» — подумалаГлаша.

— Пап, ты что, еще спишь? А ведь время уже… — Витявозник на пороге и тут же споткнулся на полуслове. — Ой.

— Привет. — Стрельников-старший откашлялся ишагнул вправо, вероятно, чтобы загородить собой Глашу. — Как погуляли?

— Пап, — пробормотал Витя, сделав шаг в другуюсторону и впившись в Глашу глазами. — Это… Это ведь…

— Я сам вижу! — раздраженным шепотом ответилтот. — Это та твоя ужасная знакомая, которая кому-то сломала спину напляже.

Витя некоторое время молчал, потом хмуро спросил, тожешепотом:

— И как прикажешь это понимать?

— Сам не знаю, — огрызнулся Стрельников. —Ума не приложу, как она сюда попала! И, главное, зачем?!

— Зачем — это я тебе могу объяснить, — пробормоталВитя.

— Выйдем, — предложил провинившийся папаша и,вытащив его в коридор, пожаловался:

— Абсолютный провал в памяти!

— Но как вы с ней встретились, ты, надеюсь,помнишь? — ледяным тоном уточнил отпрыск.

— Как встретились? Да, это я помню. Она мне позвонила ипотребовала встречи.

«Вот Скотина!» — рассердилась Глаша.