Сердце Глаши подпрыгнуло и заколотилось с удвоенной силой.Милиция! Кто еще назовет ее гражданкой? Наверное, это следователь. Сейчас онскажет, что уличил ее во лжи и поэтому должен арестовать.

— Это Прямоходов, — сообщил между темголос. — С кладбища. Помните меня?

Глаша без сил откинулась на спинку дивана. Прямоходов! Тоттип с приблатненными бачками, который ухаживает за могилкой Мультяпова. Онасама дала ему телефон, ну, конечно!

— Что-нибудь случилось? — спросила она, прикрывтрубку ладонью.

— Я тут такое нашел! — радостно воскликнулПрямоходов и захихикал. — Ваш товарищ просил меня фотографию с плитыубрать. Я сегодня занялся этим и обнаружил потрясную штуку!

— Какую? — спросила Глаша.

— А вам интересно?

— Конечно! Еще бы!

— За «еще бы» люди деньги плотют, — тут же выдалсвою коронную фразу тот. — Звоню я вашему товарищу, а у него никто трубкуне берет.

— Я сама вам заплачу! — пообещала Глаша.

— Тогда приезжайте на кладбище, найдете меня в сторожкевозле самых ворот.

— Когда? Прямо сейчас?! — изумилась Глаша. —Ночью?

— У нас на кладбище всегда ночь, — обиженно заявилПрямоходов. — Приезжайте срочно, а то ничего не узнаете. Вот такие моиусловия.

Вероятно, ему позарез нужны деньги.

— И сколько вы хотите? — с опаской спросила Глаша.

— Двести рублей, — ответил тот жестким голосом.

— Может быть, есть смысл встретиться завтраутром? — робко спросила Глаша.

— Как хочете, дамочка! Я свое предложение сделал. Еслипередумаете, я буду в сторожке.

Из трубки понеслись короткие гудки, и Глаша растерянно посмотрелана нее. Интересно, что такое обнаружил алчный тип на могиле Мультяпова? Можетбыть, это имеет какое-то отношение к исчезновению Сусанны? А значит, и к смертиПети Кайгородцева? Наверняка эти два события как-то связаны между собой. Да,есть ведь еще Аня Волович! Но если про Аню она вообще ничего не знает, то здесьсовсем другое дело. Что, если к ней в руки плывет разгадка?

Глаша заметалась по комнате. Ехать на окраину Москвы ночью —это полбеды. А вот идти на кладбище совсем одной? Бр-р… Впрочем, был одинчеловек, который могшее выручить, — подруга Лида. Лида недавно получилаправа и купила себе сильно подержанные «Жигули», цветом напоминающие щегольскойботинок — коричневый низ, желтый верх. Лида не станет задавать лишних вопросови ныть, что уже поздно для автомобильных прогулок по городу.

Лида ответила не сразу. У нее был странный низкий голос, ноона сразу же объяснилась:

— Тут Жора учит меня приемам самообороны. Говорит,женщине нужно уметь защищаться.

— Очень хорошо, — перебила ее Глаша. — А вы всостоянии сделать перерыв и отвезти меня на кладбище?

Лида помолчала, переваривая информацию, потом сказала:

— Тебе очень надо? Впрочем, что это я? Ночью накладбище ради развлечения не поедешь. Жорик! — завопила она. —Собирайся, нам надо отвезти Глаху на кладбище! Нет, она не умерла. Я пока незнаю, зачем, но мы это выясним по дороге.

Занятия самообороной оказали на парочку позитивное влияние:и Лида, и Жорик пребывали в хорошем настроении и всю дорогу хихикали, словнодва школьника, впервые поцеловавшиеся в раздевалке. Глаша на заднем сиденье ненаходила себе места от беспокойства.

— Вот сюда сворачивай, — велела она Лиде. — Япомню, что от остановки автобуса пошла вправо. А тут уже совсем чуть-чуть.

Наконец кладбище было обнаружено.

— Нам к главным воротам. — Глаша наклониласьвперед, чтобы лучше видеть. — Вон сторожка, вижу!

В сторожке светилось окно, и Глаша облегченно вздохнула.Идти всего два шага, так что бояться нечего.

— Мы тут останемся, — заявила Лида, переглядываясьс Жорой. — Нам.., поговорить надо. Обсудить.., кое-что.

Глаша собралась упрашивать, чтобы ее проводили, но тут изкалитки вышел Прямоходов собственной персоной. Он встал под фонарем, так чтоего сразу можно было узнать.

— Дай сигнал! — попросила Глаша, и Лида дваждынажала на клаксон.

Прямоходов приосанился и, по своей привычке, сделал руки вбоки. Когда Глаша вылезла из машины, он даже помахал ей, как старой знакомой.

— Здрасьте! — поздоровалась та, пытливо глядя намаленького человечка. — Что у вас тут случилось?

— А вот я вам сейчас покажу! — тоном фокусниказаявил Прямоходов. — Только фонарик возьмем! А потом сходим на могилкугосподина Мультяпова. Вы пальчики оближете!

Глаша сглотнула и, трепеща, возразила:

— А что там смотреть-то? Вы мне просто на словахрасскажите…

— На словах неинтересно, дамочка. Не тот эффект! Надо,чтобы вы своими глазами…

— Лида! — вернулась Глаша к машине. — Мненадо посетить одну могилку. Не хотите присоеди…

Она оборвала себя на полуслове, потому что Лида и Жорасамозабвенно целовались, навалившись на руль.

— Глаха, — задыхаясь, пробасила Лида откуда-то изтой кучи-малы, которую они устроили. — Ты иди, а мы тут.., позанимаемся.

Глаша вздохнула и поплелась за Прямоходовым к его сторожке.Внутри был жуткий беспорядок. Обстановка напоминала бюро находок — стеллажи вовсю стену, и на полках навалом лежат предметы самого разного назначения. «Почтикак в столе у Раисы Тимуровны», — мимоходом подумала Глаша, принюхиваясь.

— Мышь где-то сдохла, — пояснил хозяин, разрываябольшую кучу тряпья на диване. — Что вы хотите? Кладбище! Здесь же кругомприрода. Москва кончается, начинаются поля. За старой территорией деревня имонастырь. Вы не обижайтесь, что я у вас денег прошу. Жить как-то надо. Я тутмонашкам предлагал свою помощь — по хозяйству. Но они меня не правильно поняли.Сами, говорят, хозяйничаем. И правду сказать, там такие бабищи сильные, меняодним пальцем положить могут! Раньше бабкам в деревне дрова колол, так онитеперь, гадины, бизнесом занялись. Разводят коз и дачникам козье молоко продаютза бешеные бабки. Рекламу на шоссе повесили: «Козья благодать» и стрелочка,куда, значит, за этой благодатью сворачивать.

— Может быть, мы уже пойдем? — спросила Глаша,перетаптываясь с ноги на ногу.

— Нашел! — обрадовал ее Прямоходов и показалмаленький черный фонарик. — Не тот, который хотелось, но и этот сойдет.Идемте, дамочка, щас буду вас удивлять. Ух, и удивлю я вас!

Глаша хмыкнула и спросила:

— Теперь все?

— Джастем момент, май дарлинг! — заявилПрямоходов. — Меня торопить без толку. Мы тут на кладбище суетиться непривыкли! — добавил он и нырнул головой в какой-то ящик под столом.