Алексей Николаевич встал.

– Не хотел портить никому ужин. Надеялся, что нервный приступ продлится недолго. Но сегодня он затянулся. Гена, уведи жену и уложи ее в кровать. Если она не успокоится, сбрось мне сообщение, я приду и ей укол поставлю.

– Да пошел ты! – закричала Ирина. – Вопрос докторишке: он понимает, почему мадам ему купила кружку с котами? Чашка-то не простая! Совсем не простая!

Ира убежала. Елена Матвеевна посмотрела на меня.

– Простите нас!

– Салат восхитительный, – сказала я, – и котлета во рту таяла. Тот, кто готовил ужин, великолепный повар!

– Спасибо, – ответила из кухни Наташа.

Геннадий встал.

– Приятного всем аппетита, меня в сон потянуло, спокойной ночи!

Все проводили его взглядами. Когда он пропал из вида, Люба прошептала:

– Опять не получилось! Ужас, как ее жалко.

– Сплошное мучение, – вздохнула Вера.

– И мы ничем помочь ей не можем, – добавила Оля, – вот Вера правильно придумала. Нам недолго осталось.

– Комната для нее уже готова, – сказала Елена, – Луиза ничего не понимает. Дорогая, у Иры проблемы с зачатием, она ЭКО делала! Но впустую!

– Процедура связана с применением гормональных препаратов, – объяснил Буркин, – и часто тяжело переносится. А в пятый раз, как у Иры, нервы уже все порваны, ее несет.

– Она думает, что мы не в курсе проблемы, – вздохнула Елена, – обратилась не к Алексею Николаевичу, совета у него не просила. Решила тайну соблюсти.

– Неправильно это, – высказал свое мнение старик, – в сложный момент жизни поддержка нужна. А так она одна. Генка хороший парень, но холодный, ласкового слова Ирине не скажет, не из таких он. При нас он супругу не обнимет, не поцелует. Не водится у них в семье нежностей. Небось и спит с ней, как солдат с винтовкой. Ать, два! Молча! Разговорчики в строю не ведут. Три-четыре. Завершили. Не поделилась Ира бедой с нами, Генка же с детства никогда ничего не рассказывал, все в себе держал и держит. Мда. Прикидываемся мы, что ничего не знаем. Молчим про ЭКО.

Володя встал.

– Спокойной ночи.

Люба тоже поднялась и зевнула.

– Поздно уже.

Когда за ними закрылась дверь, Вера прошептала:

– Мы с Олечкой тоже детей хотим, но обе незамужем и выходить не собираемся.

– Не нравятся нам мужчины, – сказала вторая сестра, – они грубые, водку пьют. Нам с Верочкой и вдвоем хорошо. Вот мы и решили ребеночка взять, девочку, поэтому деньги копим. Леночка, Володечка, дедушка и Алексей Николаевич об этом знают, а Гена и Ира – нет.

– За удочерение надо платить? – удивилась я.

– Если из детдома ребенка берешь, то не надо, – пустилась в объяснения Вера, – но там здоровых малышей от нормальных родителей не найти. Или ребеночка нельзя усыновить, потому что отец и мать на зоне сидят, или им просто запретили общаться с детьми. Воспитываешь девочку лет до десяти, и бац, мамаша из лагеря освободится и заберет ее.

– Мы договорились в роддоме, – сказала Оля, – сейчас часто рожают несовершеннолетние. Захочет кто-то отказ от младенца написать и сообщит об этом врачу. Подростку ребенок не нужен, родители ее тоже только обрадуются, скандала и разбирательства не будет. А девочку нам отдадут. Мы нашли уже доктора, который это проделает. Верочке справку напишут, что она сама родила. Деньги копим. В июне всю сумму наберем и возьмем малышку.

– Эк ты разболталась! – поморщился Матвей. – Понесло бабу по кочкам.

Оля закрыла рот ладошкой.

– Ой!

Я поднялась.

– Извините, я устала, день выдался тяжелый. Пока до Москвы добралась, неблизко она от Владивостока. Да и разница во времени ощутимая. Уж простите, задремала прямо за столом. Вы что-то рассказывали, а я ничего не слышала, все мимо ушей пропустила. Пойду, лягу.

Елена Матвеевна тоже встала.

– Провожу вас до спальни.

Когда мы оказались в коридоре, хозяйка взяла меня под руку.

– Спасибо за вашу деликатность. Верочка и Олечка обе учительницы, работают неподалеку от нашего дома в гимназии. Ведут младшие классы, дети их обожают. Как педагоги обе женщины замечательны. Но в остальном наивны. Вера поумней в житейском плане, Оля просто первый день творения. Осип очень переживал, когда понял, что скоро умрет. Не о себе думал, о дочках, мать у них давно на тот свет ушла, Осип один девочек на ноги поднимал. Мой папа ему пообещал присматривать за ними. Ирина не в курсе этой истории. Мне невестку жаль, семья без наследников не семья. Но в трудных обстоятельствах из человека на свет вылезает его сущность. Жена Гены злая, в ней много зависти, даже ненависти. При виде Любаши Иру перекашивает. У той две девочки, а Ира не способна порадоваться за другого. Любаня другая, не такая талантливая и образованная, как супруга Гены, но сострадательная и заботливая. Папа не прав, Гена не холодный. Он понял, на ком женился, и не может быть ласковым со злой бабой. Надеюсь, вам понравится спальня.

Лена открыла дверь, в помещении вспыхнул свет.

– Какая милая комната, – воскликнула я, – в моих любимых розовых тонах! Очаровательные картины. Это же иллюстрации к книгам Беатрис Поттер! Писательница сама делала рисунки к сказкам, они опубликованы, но такой вариант я еще не видела.

– Это мои работы, – смутилась Елена.

– Правда? – на этот раз искренне удивилась я. – Вы очень талантливы.

– Ой, не смущайте меня, – махнула рукой Елена и ушла.

Я осталась одна, осмотрела комнату, вошла в санузел, хотела включить воду и услышала мужской голос:

– Когда ты научишься держать язык за зубами?

Я замерла.

– Меня никто не любит, – ответила женщина и заплакала, – мне плохо. Где твоя помощь? Доброе отношение? Где все это?

– Ты не так просишь о помощи, – отрезал мужчина.

Я сообразила, что комната для гостей расположена последней по коридору. В санузле прохладно, потому что приоткрыто небольшое окно. Впритык к ванной пристроен флигель, где живут Геннадий с Ириной. Наверное, у них в туалете тоже есть окошко. Поэтому я слышу их беседу. В ту же секунду до моего носа долетел дым сигареты.

– Перестань курить, – велел Геннадий, – Елена терпеть не может этот запах.

– Мамулечки-красотулечки здесь нет, – рявкнула Ира, – а я у себя дома! Могу делать что хочу!

– Мы живем с родителями, – напомнил Гена, – мама просила не курить дома.

– Я дымлю у себя! – не сдалась жена, – в сортире, в окно! Не в спальне! Свекровь не имеет права делать замечания на чужой территории!