– Есть немного. Страховочные карабины замучился перекидывать. А что, дыхание выдает?

– И дыхание, и пульс частят…

Покинув корабль, Матюшин пробирался к кормовой части, где располагался люк с доступом к агрегатам топливной системы. Вдоль корпуса «Мира» имелось множество специальных длинных скоб для крепления карабинов страховочных фалов. Благодаря этим нехитрым приспособлениям снижался риск того, что космонавт не сможет вернуться обратно в корабль.

– Немного осталось. Почти добрался. Спускаемый аппарат прошел, вдоль агрегатного двигаюсь, – доложил инженер. – Чемодан мешает… Масса у него приличная… Достал болтаться…

Телекамера с мощным фонарем была закреплена на его груди и с помощью получаемого изображения Олег видел, как чемоданчик с ремкомплектом раскачивается на коротком поводке и периодически дергает напарника то в одну сторону, то в другую. К цели Михаил продвигался медленно. Тяжело дыша, он часто останавливался, перецепляя карабины с пройденной скобы на следующую.

– Я на месте, «Кречет-1», – доложил он через пять минут.

– Понял тебя. Отдышись и приступай…

* * *

Выведенная на монитор пульта картинка не отличалась высоким качеством, но общее представление о происходящем Басаргин получал. С помощью специального инструмента Михаил открыл крышку технологического люка, закрепил ее за ближайшую скобу. Затем приспособил рядом на корпусе еще один переносной фонарь и начал работу с внешнего осмотра.

– Определенно травит, – доложил он.

– Место утечки определил?

– Нет пока. Когда открыл крышку – из под нее вырвалось газовое облачко. Сейчас посмотрим…

В левой руке Басаргин держал заранее приготовленный сборник схем и технического описания магистралей топливной системы. На всякий случай – если Михаилу потребуется уточнить какую-то деталь или тонкость.

Вскоре инженер вновь вышел на связь:

– Визуально наблюдаю место утечки.

– И где же оно?

– Прямо возле клапана. Здесь видны следы ремонта: основание обмотано специальной лентой и стянуто хомутом.

– Что намерен делать?

– Пока не знаю… Надо подумать…

– Ладно, думай. Я пока свяжусь с ЦУПом.

– Давай…

Получив доклад, инженеры и конструкторы посоветовали демонтировать неисправный ослабший хомут, затем нанести два слоя новой ленты поверх старой и зафиксировать все это другим – более мощным хомутом.

– Я все понял, «Кречет-1». Приступаю, – выслушав информацию, сказал Михаил.

* * *

Накануне вечером Басаргин в очередной раз выходил на связь с Велесовым. В коротком разговоре он доложил о неполадках в топливной системе.

– Это как-то повлияет на ход экспедиции? – равнодушно поинтересовался тот.

Вопрос озадачил. Ни в голосе, ни в тексте не прозвучало и намека на беспокойство за жизнь космонавтов. Спонсора интересовал исключительно результат, отдача от вложенных денег.

– Ситуация не критическая, – ответил Басаргин. – Но при определенном развитии она способна помешать выполнению поставленной задачи.

Услышав это, Велесов всерьез обеспокоился:

– Так вы там это… поработайте над ней! Над этой ситуацией!

– Уже работаем. Завтра утром предстоит вход в открытый космос с цель выявления причины и ремонта…

На том разговор закончился. А спустя еще несколько минут Басаргин связался с Центром управления и впервые обратился с просьбой личного характера.

– Почему этот человек понадобился вам именно сейчас? – последовал вопрос с Земли.

– Возможно, он владеет некой информацией, которую мне очень хотелось бы услышать.

– Прямо сейчас?

– Да, сейчас.

Подумав и поскрипев зубами, руководитель сказал:

– Хорошо, «Кречет». Мы попробуем его разыскать…

* * *

Работа затянулась. Наблюдая за действиями бортинженера, нервничал командир, переживали специалисты в ЦУПе.

Наконец, Михаил шумно выдохнул:

– «Кречет-1», кажется, я все сделал. Сейчас подсвечу, чтобы картинка вышла получше…

Направив оба фонаря на отремонтированный клапан, он показал итог своих стараний. На круглое основание топливного клапана была аккуратно накручена новая лента из специального металлизированного незамерзающего пластика; поверх ленты красовался мощный хомут.

По приказу с Земли Басаргин открыл клапан и сделал два контрольных замера. Утечки не было.

– На сегодня все, «Кречеты», – сказал руководитель. – Вы хорошо потрудились. Заканчивайте.

Собрав инструменты, Михаил двинулся в сторону бытового отсека…

Когда он вернулся на борт, командир экипажа доложил о полном завершении работы по устранению неисправности.

– Понял вас, «Кречеты». Молодцы… Кстати, о вашей просьбе.

– Да, «Заря», внимательно слушаю, – встрепенулся Басаргин.

– Вашего бывшего одноклассника мы нашли. Когда будете готовы, можем соединить.

– Понял. Сейчас помогу инженеру переодеться и займу место за пультом…

* * *

– Антон! Привет! Меня нормально слышно?

– Нормально, но как будто издалека, – с нотками удивления ответил бывший одноклассник. – Привет, дружище!

– Как поживаешь?

– Ничего. Потихоньку. Уволился недавно, живу в Подмосковье. Я ж штурманом летал в дальней авиации.

– Помню-помню. Мы вдвоем с класса собирались в армию податься…

Антон Захаров, пожалуй, был лучшим другом в выпускном школьном классе. У обоих отцы летали, оба бредили небом и намеревались поступать в военные авиационные училища. Несмотря на то, что после гибели отца Олегу пришлось покинуть гарнизон и уехать с мамой в другой город, связи с Антоном он не прерывал. Несколько раз встречались, изредка писали друг другу, но потом жизнь закрутила и последние лет пять сведений о товарище Басаргин не имел. Вспомнив о Филиппове, он решил убить двух зайцев разом: найти старого друга и расспросить у него о юности будущего миллиардера.

– Слушай, Олег, а ты где? – любопытствовал школьный товарищ.

– Антон, у нас с тобой всего две минуты, так что все подробности изложу при встрече. А сейчас выслушай, пожалуйста мой вопрос.

– Хорошо, – озадаченно сказал Захаров. – Слушаю.

– Ты помнишь в параллельном классе учился раздолбай по фамилии Филиппов?

– Да, был такой.

– Ты о нем что-нибудь знаешь?

Антон явно растерялся.

– Ну… кое-что знаю. Примерно через месяц после твоего отъ-езда он вляпался в некрасивую историю. Он же в Светку Панфилову был влюблен.