который знает этот организованный план,

За нашими сиюминутными шагами сокрытый,

Вдохновляет наш подъем к невидимым высям,

Как когда-то прыжок в пучину к земле и жизни.

Его зов достиг Путешественника во Времени.

Обособленный в одиночестве неизмеримом,

Он путешествовал в своей одинокой силе безмолвной,

Неся ношу желания мира.

Бесформенная звала Тишина, Свет безымянный.

Над ним неподвижный был белый Луч,

Вокруг него — Молчания вечные.

Пределов установленных не было для высоко идущей попытки;

Мир за миром обнаруживал свои хранимые силы,

Небо за небом — свои счастья глубокие,

Но еще незримый Магнит тянул его душу.

Одинокая фигура на лестнице Природы гигантской,

К неразличимому концу он взбирался

На голой вершине сотворенных вещей.

Конец песни первой

Песнь вторая

Царство тонкой Материи

В неосязаемом поле себя тайного,

Этого маленького внешнего существа обширной поддержки,

Отделенного от зрения земли прочной изгородью,

Он вошел в кристальный магический воздух

И нашел жизнь, что не плотью жила,

Свет, что делал зримыми нематериальные вещи.

Прекрасная ступень в иерархии чуда,

Царство феерического мастерства тонкой Материи

Очерченное на фоне неба ярких оттенков,

Выставляющее из великолепия-транса и легкой дымки

Своего фасада откровение волшебное.

Мир более прекрасных форм лежит рядом с нашим,

Где, незамаскированные земли искажающим зрением,

Все формы прекрасны и все вещи истинны.

В том окружении светлом, мистически чистом,

Глаза были дверьми к небесному чувству,

Слух был музыкой, касание — чарами,

И сердце обретало более глубокое дыхание и силу.

Там живут земной природы начала сияющие:

Совершенные планы, на которых свои работы в форму отливает она,

Далекие результаты ее мучающейся в родах силы,

Передышка в каркасе судьбы установленной.

Пробуемое напрасно сейчас или завоевываемое тщетно

Там уже было нанесено на карту, расписано время

И образ ее суверенитетов грядущих

В пышных чертах желанием прослеживался.

Золотой выход из лабиринтов ума,

Богатства, не найденные или еще не ухваченные нашими жизнями,

Не запачканные пятнами смертной мысли,

Пребывали в той атмосфере прозрачной.

Наши смутные начала лежат там,

Наши середины набросаны в предвидящих линиях,

Наши концы завершенные живут предвкушаемые.

Этот бриллиантовый кров нашего восходящего плана,

Преграждающий свободное благо небесного воздуха,

Допускает небольшие вторжения дыхания мощного

Или завитки ароматные сквозь золотые решетки;

Он заслоняет потолок нашего земного ума

От бессмертных солнц и струй дождя Бога,

Однако пропускает странный радужный пыл

И сияющие капли, летящие из неба Бессмертия.

Проход для Сил, что движут нашими днями,

Оккультный, позади стен этой более грубой Природы,

Тонкая ткань брачных чертогов Разума с Формой

Гобеленом грез спрятана;

Значения неба пробираются сквозь него, как сквозь вуаль,

Его внутреннее зрелище поддерживает эту внешнюю сцену.

Сознание более тонкое с более счастливыми линиями,

У него есть такт, которого наше касание не может достигнуть,

Чистота чувства, которой никогда мы не чувствовали;

Его заступничество с вечным Лучом

Вдохновляет нашей преходящей земли попытки, недолго живущие,

На красоту и совершенную форму вещей.

В комнатах юной божественности силы

И вечного Ребенка ранней игры

Воплощения его вылетающих мыслей,

Омытые красками яркого вечного чуда

И баюкаемые шепотами ясного воздуха,

Отдыхали, грезой окрашенные, словно птицы на деревьях безвременных,

Прежде чем спрыгнуть, чтобы плыть по земного времени морю.

Всему, что здесь видно, там есть более красивое сходство.

Что бы ни лелеяли наши сердца или ни создавали головы,

Какую-то высокую красоту изначальную утрачивает,

Оттуда изгнанные, здесь соглашаются на земную окраску.

Что бы ни было здесь исполнено очарования и грации

Там свои безошибочные и бессмертные находит черты;

Все, что здесь прекрасно, там божественно.

Там есть фигуры, не грезившиеся смертному разуму:

Тела, которые земных двойников не имеют,

Пересекали внутреннего глаза транс озаренный

И приводили сердце в восторг своей небесной поступью,

Склоняя небо поселиться в той сфере чудесной.

Чудеса будущего в его безднах скитаются;

Вещи старые и новые в глубинах тех формируются:

Карнавал красоты толпится в высотах

В том магическом царстве идеального зрелища.

В его вестибюлях великолепного уединения

Материя и душа в сознательном объединении встречаются,

Как возлюбленные в уединенном потайном месте:

В объятиях страсти, еще не несчастной,

Они соединяют их силу, их сладость, восторг

И, смешивая, высокие и низкие миры одним делают.

Незваный гость из бесформенного Бесконечного,

Осмеливающийся вламываться в Несознания царство,

Прыжок духа к телу касается почвы.

И поскольку он еще не закутан в земные черты,

Он уже несет переживающие смерть и рождение,

Убеждающие пучину небесною формой

Покровы своего бессмертия,

Чуткие к славе ранга носящего,

Пригодные, чтобы выдержать трудность Перемены и Времени.

Прозрачная ткань, смешанная из лучистого света души

И материальной субстанции Силы, знаками полной, –

Представляемая тщетно в тонком воздухе нашего разума

Призрачная абстрактная форма производства ментального, –

Она чувствует то, что чувствовать земные тела не могут,

И более реальна, чем этот более грубый каркас.

После спадания плаща смертности

Его вес облегчается, чтоб помочь его восхождению;

Для касания более прекрасных окружений очищенный,

Он сбрасывает старые покровы подогнанные из вещества более густого,

Отменяет хватку тянущего вниз притяжения земли

И несет душу от мира к более высокому миру,

Пока в голом эфире вершин

Не останется одна простота духа,

Вечного существа первое прозрачное платье.

Но когда он должен вернуться в своей смертной ноше

И твердому костюму переживания земли,

Тогда его возвращение обретает вновь это более тяжелое платье.

Ибо задолго до того, как прочное одеяние земли было выковано

Техникой атомной Пустоты,

Прозрачная оболочка самосокрытия

Была соткана вокруг тайного духа в вещах.

Из тех светлых оболочек сделаны тонкие царства.

Этот чудо-мир со всем своим лучащимся благом

Видения и нерушимого счастья

Лишь о выражении и совершенной форме заботиться;

Прекрасный на своих пиках, он имеет опасные нижние планы;

Его свет влечет к грани падения Природы;

Он придает красоту ужасу бездн

И пленяет глаза Богами опасными,

Милосердным обликом демона и змею наделяет.

Его транс навязывает земли несознание,

Бессмертный, он ткет для нас смерти мрачное платье

И нашу санкционирует смертность.

Этот посредник более великому служит Сознанию:

Сосуд его запечатанного самодержавия,

Он является тонкою почвой миров Материи,

В их меняющихся формах он неизменен,

В складках созидательной памяти

Он хранит бессмертный образчик преходящих вещей:

Его понижающие могущества закладывают наши падшие силы;

Его мысль изобретает рассуждающее наше неведение;

Его чувство порождает нашего тела рефлексы.

Наше тайное дыхание более могучей неиспытанной силы,

Скрытое солнце внутреннего зрения мгновения,

Его внушения тонкие есть тайный источник

Наших радужных богатых фантазий,

Обычных вещей преобразующими оттенками касающихся,

Пока даже грязь земли не становится богатой и теплою небом