– Да.

– Говори… Рассказывай дальше.

Он медлит, борясь с отвращением. Что за дурацкий спектакль? Может, стоит сказать ей: слушай, детка, кончай ходить вокруг да около. Ведь все же понимают, что на самом деле тебя интересуют не отметки в моем школьном дневнике, и не специфика моих взаимоотношений с представителями сексуальных меньшинств, а причины моего неожиданного охлаждения к тебе, заступнице и благодетельнице. Слишком частые исчезновения из дома и вообще из поля зрения. Неожиданные проблемы с сотовой связью, неубедительная ложь… Ты хочешь знать, что происходит, но не хочешь, чтобы это знание изменило привычный ход вещей. Не задаешь конкретный вопрос из боязни услышать правдивый ответ.

– Да о чем тут рассказывать? Все банально до безобразия. Один чувак задумал снять другого чувака и заявил о своем намерении настолько прямо и откровенно, насколько позволяло ему знание родного языка. Второй обиделся и нахамил в ответ, за что и получил по морде. Все.

– Где это было?

– На автомобильной стоянке торгового центра «Мега».

– Что он тебе сказал?

– Ты хочешь, чтобы я повторил? – От удивления глаза его раскрываются широко-широко. – Но, Илона…

– Я хочу, чтобы ты повторил, – произносит она упрямо.

– Бога ради, зачем?

Плотно сжав губы, что, по-видимому, должно изображать еще не гнев, но высшую степень недовольства, Илона расстегивает одну за другой пуговицы его рубахи, распахивает ее нетерпеливым движением, после чего стягивает с плеч. Ник слегка подается вперед, чтобы дать ей возможность стянуть ее окончательно, затем снова прислоняется к решетке. Рубаха остается висеть на его скованных руках, и, глядя на свое отражение в зеркале (этакий ангел с перебитыми крыльями), он снова смеется – не то над Илоной, нежданно-негаданно ступившей на эту кривую дорожку и толком не представляющей, куда она заведет, не то над самим собой, имеющим глупость ее поощрять…

– Так что он тебе сказал? Тот тип, который клеил тебя на автостоянке.

– Не имеет значения.

– Отвечай, черт возьми!

– Смени пластинку, детка.

…поощрять? Правильнее сказать провоцировать, причем вполне сознательно. Сознательно и хладнокровно. Первое время он задавал себе вопрос: зачем? Зачем ей это понадобилось? Но вскоре нашел ответ. Ах да… Она видела тебя напуганным, дружище. Да что там! Она видела тебя полумертвым от страха. И хочет увидеть снова.

И правда, если кому-то удалось напугать парня до обморока, то, может, удастся и ей? Если взяться за дело как следует. Надеть на него наручники, пригрозить расправой… Как будто там, в чужой машине, увозящей тебя от станции метро «Сокол», самым страшным испытанием для твоей нервной системы было ожидание обещанной боли или сама боль. Все это шоу с заламыванием рук, клеймением горящей сигарой и прочими гнусностями. Нет, самым страшным было не это… Боль, пусть даже такая, от которой корчишься весь в поту, остается всего лишь неприятным ощущением, которое рано или поздно проходит. Но господи боже! Живому человеку всегда есть что терять. Есть, за кого бояться. И это – самый невыносимый из кошмаров. Они уходят один за другим, и ты умираешь с каждым по очереди. И когда остается кто-то один, один-единственный, уцелевший по недосмотру или недоразумению, ты понимаешь, что уже не согласен умереть с ним вместе. Что ты скорее умрешь не ВМЕСТЕ, а ВМЕСТО него.

Такие дела. А эта шальная бабенка, оплакивающая, как самую большую потерю в своей жизни, потерю норкового манто, которое проела моль, на полном серьезе считает, что взрослый мужчина ответит на ее угрозы чем-то, кроме смеха.

– Ладно, я задам другой вопрос. Когда и где ты впервые переспал с женщиной?

– Не важно.

– Важно или не важно – это мне решать! Отвечай!

– А если нет?

Голос Илоны становится хриплым от злости:

– Прекрати издеваться надо мной!

– Эй, а ты ничего не путаешь, детка? Посмотри повнимательнее. – Сидя в расслабленной позе, Ник позвякивает наручниками, не переставая наблюдать за ней из-под полуприкрытых век. – По-моему, это ты издеваешься надо мной. Правда, без особого успеха.

– Тебе приходилось заниматься любовью с девственницей?.. Ты принимал участие в групповом сексе?..

Вопросы следуют один за другим.

Он смеется.

– Какой страх был самым сильным страхом в твоей жизни?.. Какая боль была самой сильной болью в твоей жизни?..

Наконец фонтан ее красноречия иссяк. Вопросы, оставшиеся без ответов, печальными привидениями повисли в воздухе, сгустив атмосферу до состояния киселя.

– Думаешь, я не смогу тебя ударить? – осведомилась Илона.

Ноздри ее раздувались от ярости. Скосив глаза на ремень, которым она угрожающе похлопывала себя по ноге, Ник украдкой вздохнул и отвернулся, ничего не ответив.

Боже, какая скука! Сексуальные фантазии тринадцатилетней школьницы могут показаться более увлекательными. Та девчонка с пятого этажа, которая призналась тебе в любви прямо в лифте, а на следующий день дала почитать свой дневник… Вы с Ладой читали его вместе. Лада плакала и смеялась. Ты делал то же самое – втайне от нее. Девчонка оказалась настоящим монстром в мини-юбке. Ее дневные грезы и живость их описания заслуживали всяческих похвал. А тут: хочу ли я… могу ли я…

– Последний раз предупреждаю…

– Да хватит уже предупреждать! – рявкнул он так, что она попятилась. – Или делай, или не делай! Долго ты собираешься держать меня здесь, словно пса на привязи?

– Так ты этого хочешь? – захлопала глазами Илона.

– Да не я, а ты! – продолжал он тем же презрительным тоном, что вызвало у нее гневное изумление с примесью восхищения. – Ты этого хочешь. И я не понимаю, что тебя останавливает. Вот я сижу перед тобой, смиренный и покорный, как тебе того хотелось, и даже не помышляю ни о каком сопротивлении, а ты все никак не можешь собраться с силами для одного-единственного удара. Чего ты боишься, Илона? Ведь это у меня скованы руки, а не у тебя. Или ты думаешь, что если приведешь свою угрозу в исполнение, позже я проберусь в твою спальню и, одержимый жаждой мести, подвергну тебя той же самой процедуре? Это тебя пугает? Ну, признайся. Это?

– Щенок! – прошипела она, вздрагивая всем телом, что лишний раз подтвердило его догадку. – Ты не посмеешь.

– Еще как посмею! Я мужчина, находящийся в неплохой спортивной форме, а ты – всего лишь женщина, которая чаще ходит в солярий, чем в спортзал, так что справиться с тобой не составит никакого труда. Ну а там… там видно будет. Если ты согласишься отступить от своих правил и отважишься на какой-нибудь волнующий эксперимент…

Илона замахнулась для удара, но ее остановили окрик «Стой!» и свирепый взгляд, от которого по спине побежали мурашки.

– Кажется, ты хотела ударить меня по лицу?