Ну, дорогой мой, не на ту напал! Сейчас ты пожалеешь, что на свет родился!

– Ой-ой-ой! – Я закрыла лицо руками. – Не надо, прошу вас, не надо, я больше не буду-у!

– Да? – проквакал он, приближаясь, держа свой баллон наперевес. – А ну иди в комнату!

Ага, стало быть, опасается, что соседи услышат, если я буду орать в прихожей.

Очень медленно, бочком, испуганно косясь на этого ненормального, я сделала пару шагов от двери. И тут наткнулась на галошницу. То есть это он думал, что наткнулась я случайно, а на самом деле я заметила эту галошницу сразу, как только вошла в квартиру. Не помню, говорила я или нет, что у меня очень развита наблюдательность. Жизнь научила.

Так что сейчас я споткнулась о галошницу и упала на колени, а сама нашарила там мужской зимний ботинок на толстой подошве.

– Вставай! – Он взмахнул баллоном, и тут же ему в голову полетел ботинок.

Этот придурок даже не смог уклониться, а я сразу же перехватила его руку с баллоном и брызнула ему в лицо. Он квакнул, широко разинул рот и зашатался.

– Ты, козел, на что вообще рассчитывал? – спросила я, ударив его под коленки и аккуратно уложив на пол. – Ты на что надеялся? Ты за кого меня принял?

Он только разевал рот и смотрел выпученными глазами.

– Ключи давай!

Он вынул из кармана ключи дрожащей рукой.

Я пулей вылетела на лестничную площадку.

Хозяин квартиры выполз за мной, но преследовать не стал – сил не было или соседей боялся. Он остановился на пороге своей квартиры и воскликнул с пафосом:

– Как жесток мир! Как жестоки люди! Я предлагаю им свое сердце – а они отвечают на это безжалостным ударом!

– Как же, сердце! – пробормотала я, сбегая по лестнице. – Ты совсем другое предлагаешь…

На улице, глубоко вдохнув свежий воздух, я только головой покачала. Ну, вот что теперь делать? Куда, как говорится, бедному крестьянину податься? И я подалась обратно в офис.

Алиса Дмитриевна ушла с обеда, зато явилась Ленка. Она поругалась с мужем, потому что он сидит дома и вяжется к ней по каждому пустяку, а сын учиться не хочет, а только с утра до вечера играет в компьютерные игры. Едят же эти двое как снегоуборочные машины, она не успевает готовить и подавать на стол. И вообще ей все надоело, и она пришла отдохнуть на работу.

По этому случаю она проветрила помещение, разобрала бумаги и даже вежливо отвечала по телефону. И предложила мне чаю с домашним печеньем. Сказала, что напекла два противня и половину взяла с собой, потому что эти два троглодита все смолотят, сколько ни испеки, ей ничего не оставят.

На мой взгляд, Ленка сама виновата – слишком хорошо готовит, вот и приучила семейку к обжорству. Тем более, и сама поесть, что называется, не дура.

Так мы очень мило провели время в приятной беседе, а потом Ленка ушла, а я решила проявить трудовой энтузиазм, поскольку Студнев посматривал на меня из своего застекленного кабинета очень неодобрительно.

Так прошла пара часов, рабочий день давно закончился, и малочисленные обитатели нашего бизнес-центра разошлись. Я же упорно работала, чтобы попроситься у начальника еще раз переночевать в офисе, поскольку деваться мне было совершенно некуда.

Первым не выдержал начальник.

– Лидия! – крикнул он. – Зайдите ко мне!

Я вскочила, заторопилась к нему в кабинет и встала у порога, преданно глядя ему в глаза.

– Вы… – начал он и замолчал.

Надо же, какой деликатный, хочет спросить, когда я заберу свою сумку, что торчит у него в углу, и стесняется. Этим нужно воспользоваться. И я скроила самую жалостную физиономию.

– Садитесь, – он кивнул на стул, потом еще немного помолчал и все же решился.

– Вы решили свои дела? Я имею в виду, вам есть где жить? Возможно, вы помирились со своим… гм… другом?

– Что вы, Сергей Сергеевич! – Я вскочила с места. – Я туда больше не пойду! Да он меня и не пустит!

– Чем же вы ему так насолили… – начал было он, но тут же поправился: – Простите, это ваше личное дело.

Вот именно, я вовсе не собираюсь рассказывать ему о своем друге, тем более, его вообще нет.

– Сергей Сергеевич! – начала я. – Понимаете, я искала квартиру, но сразу не получилось. Вы не думайте, я ездила по двум адресам, но там… – Я рассказала ему свои приключения, разумеется, не упоминая о том, как уложила того ненормального извращенца на пол. Пускай Студнев думает, что я не могу за себя постоять.

– Ну и ну! – вздохнул Студнев, выслушав меня очень внимательно. – Надо же…

Не верит. И только было я решила, что сунусь ночевать в свою снятую раньше квартиру (ну, не сидят же эти уроды все время в засаде, тем более что двое из них отдыхают сейчас в КПЗ, Михалыч мне это твердо обещал), как начальник улыбнулся.

От улыбки лицо его помолодело лет на… на много лет, морщины разгладились, и даже глаза заблестели. Сейчас я дала бы ему лет сорок с небольшим все же хвостиком, а впрочем, это не важно.

– Трудная у вас жизнь, – сказал он.

Спокойно так, без издевки и лишнего сочувствия. Просто констатировал факт. Да уж, знал бы он… но про мою прошлую жизнь никто не узнает, я сама упорно стараюсь про нее забыть.

– У вас нет в городе родственников?

– Никого. – Я тяжело вздохнула, пригорюнилась и опустила глаза.

Врать я умею виртуозно, жизнь научила, однако вдруг он умеет читать по глазам?

– А в Вяльске?

При чем тут Вяльск? И тут я вспомнила, что Лидия Карасева, по чьему паспорту я устроилась на работу, родилась в Вяльске. А я и забыла. Дату ее рождения запомнила, а город… и кто его знает, где он находится, этот Вяльск.

А Студнев начал уже поднимать брови в удивлении, но прежде чем он успел это сделать, я затараторила:

– Я в Вяльске не жила почти, меня оттуда совсем маленькую увезли, родители развелись, и мы с отцом уехали. Жили то тут, то там… А когда он умер…

Не знаю, что там случилось с отцом настоящей Лидии Карасевой, а мой и правда умер. Вот делайте со мной что хотите, но не могу я сказать того же про свою мать, которая жива. Хоть друг для друга мы не существуем.

– Сергей Сергеевич! – Я решила, что пора прекращать этот разговор. – Я вас очень прошу, разрешите мне еще раз переночевать в офисе. Самый последний раз, а завтра я найду жилье, я обещаю!

– Да что вы там найдете… – вздохнул он. – И сколько ночей будете вот так, на этом диване мыкаться… это же очень неудобно. Опять же душ не принять…

Тут я всерьез испугалась: неужели у меня такой замурзанный вид? Если даже мужчина заметил… стыд какой!

Вот честное слово, не старалась специально заплакать, но слезы очень кстати сами пришли.