— Я прошу.

— Я подумаю.

У самой калитки он неожиданно взял меня за руку, и я едва не отдернула ладонь, потому что ощущение его пальцев на моей коже оказалось таким ошеломляющим, что я на миг перестала дышать. Неужели на меня снова что-то влияет? Я испуганно посмотрела на Альгидраса.

Он переплел наши пальцы и попросил:

— Пожалуйста, будь благоразумной.

Несколько секунд я смотрела в его глаза, а потом кивнула. Благоразумной так благоразумной. Я высвободила свою руку и нажала на кнопку звонка. Альгидрас отступил прочь. Отвести от него взгляд оказалось неожиданно сложно.

Весь вечер я не могла решить, как мне поступить. Мне не хотелось обижать Павла Николаевича, потому что, чем больше я думала про аэтер, тем большим бредом мне все это казалось. И в тоже время я понимала, что если выбирать между поездкой с ним и поездкой с Альгидрасом… Провести вместе несколько часов с человеком, который так много для меня значил, зная, что это будет, возможно, единственный шанс побыть вместе… Разве можно здесь говорить о каком-то выборе?

Поздно вечером я позвонила Павлу Николаевичу и сказала, что у меня изменились планы и пойти с ним в поход я не смогу. Он долго молчал в трубку, а потом спросил:

— Это из-за Боева?

— Нет, что вы, — поспешно ответила я. — В следующий раз я обязательно к вам присоединюсь.

— Я буду ждать, — ответил он и, не прощаясь, отключился, а я осталась наедине с муками совести.

Я, конечно, тебе не верю и ищу подвох в каждом жесте.

Но при этом мечтаю втайне о красивой любви, как в книжках.

Разум тщетно борется с сердцем. Это глупое наше не-вместе

Не дает вздохнуть полной грудью, ослепляет болью, как вспышкой.

Я в конечном итоге справлюсь и с собой, и с тобой, и с болью,

Научусь улыбаться спокойно под твоим изучающим взглядом,

Перестану искать ответы, научусь жить с твоей не-любовью...

И смирюсь с тем, что этой дорогой мы пойдем не вместе, а рядом.

Утром я проснулась ни свет ни заря. Закрывшись на кухне, чтобы не разбудить Димку, я сварила кофе и устроилась у окна. Глядя на редких в этот час прохожих, я думала о том, что, возможно, совершила ошибку, отказавшись от приглашения Павла Николаевича. А еще о том, что у меня нет номера Альгидраса и я понятия не имею, объявится ли он, чтобы вновь предложить поехать к Альтару. О том, как колотилось мое сердце, когда он взял меня за руку, я старалась не думать.

Без пятнадцати восемь мой телефон, поставленный на виброзвонок, зажужжал на столе. Номер был мне незнаком. Я ответила шепотом, и на том конце Альгидрас испуганно спросил:

— Я не вовремя?

Спросил тоже шепотом, чем меня изрядно рассмешил.

— Димка еще спит, но ему уже пора вставать, — ответила я уже громче.

— Я жду у вашего дома.

— Поднимайся, — сказала я и отключилась, чувствуя, что сердце едва не выпрыгивает из груди.

Во входную дверь Альгидрас постучал. На нем была синяя толстовка с капюшоном, потертые джинсы и кроссовки.

— Господи, я, наверное, никогда не привыкну видеть тебя в этом.

Он оглядел себя и усмехнулся.

— Я очень старался не выделяться. Хотя тут иногда в такой странной одежде люди ходят, что я мог бы одеваться во что угодно.

— И то верно, — улыбнулась я.

Он тоже улыбнулся, и тут из комнаты раздалось «мама!».

Я поспешила к сыну. Димка, в отличие от меня, всегда просыпался в прекрасном настроении и сразу готовым к подвигам. А уж стоило мне сказать, что мы едем в гости, как он скатился с кровати и бросился к комоду с одеждой.

— Эй, сначала умыться и позавтракать.

В коридоре мой сын увидел Альгидраса и неожиданно ему обрадовался и, самое главное, вообще не удивился. Я взяла это на заметку. Альгидрас от завтрака отказался, но выпил чаю, с улыбкой глядя на то, как Димка уплетает кашу, умудряясь при этом без остановки болтать.

Я же смотрела на них и понимала, что тону. Как когда-то в Стремне. И мне из этого точно не выбраться. Я хотела, чтобы Альгидрас сидел за этим столом, смотрел на нашего сына, но в то же время я поставила условие, чтобы он оставил нас в покое, и он это условие принял. Когда мне стало настолько невыносимо, что Альгидрас, бросив взгляд на мое лицо, встревоженно замер с чашкой в руке, я попыталась договориться сама с собой: это же мое условие, а значит, я всегда могу его изменить. Вот поговорю с Альтаром и уже после этого решу, как нам быть дальше. Впрочем, Альгидрас ведь не сказал, что хочет быть с нами. Он просто сказал, что хочет нас защитить. Может, он живет с кем-нибудь? Вряд ли это было правдой, но я ухватилась за эту мысль, потому что она немного отрезвляла.

Когда Димка закончил завтракать, Альгидрас вызвал такси, при этом уточнил, что в машине обязательно должно быть детское кресло, а я в очередной раз удивилась тому, настолько хорошо он интегрировался в современный мир.

Дорога заняла около сорока минут. Димка глазел в окно и называл марки машин, которые встречались нам на пути, а я ничего не могла с собой поделать: все эти сорок минут я смотрела на Альгидраса, сидевшего на переднем пассажирском сидении. Несколько раз он даже оборачивался и спрашивал, все ли в порядке. Хотя, судя по его лицу, мы с Димкой чувствовали себя в машине гораздо лучше, чем он. Сам он был бледным, и прядь его волос прилипла к вспотевшему лбу, несмотря на то, что в машине работал кондиционер.

Наконец Альгидрас попросил водителя остановить машину на окраине какого-то поселка, расплатился и помог нам с Димкой выбраться.

Я осмотрелась по сторонам. Поселок был совершенно обычным и, к счастью, явно обитаемым. Потому что я за ночь успела напридумывать невесть чего.

— Не против, если мы немного прогуляемся? — преувеличенно бодро спросил Альгидрас.

Димка был не против, о чем громко сообщил и тут же побежал посмотреть на петуха, который скреб лапами пыль у дороги.

— Боишься ездить на машине? — не могла не спросить я.

Альгидрас после раздумий кивнул, а потом немного нервно произнес:

— Удивлена?

— Нет. Больше удивлена тому, как ты хорошо здесь справляешься.

— На самом деле не очень хорошо. Так и не смог заставить себя войти в лифт. А еще не могу находиться в клубах, где громкая музыка. Два раза пробовал, но все время сбегал.

Он натянуто улыбнулся.

— Понимаю. Это все равно, что меня бы заставили зарубить курицу, например. Или что-нибудь приготовить.

Он рассмеялся почти по-настоящему и неожиданно признался:

— Ты очень вкусно готовишь.