– Не пропал, а заболел, – елейным голоском поправил его Дирол. – А если ты, Птахин, кому-нибудь расскажешь о том, что здесь слышал, то будь уверен, о твоем Моте будет знать вся школа.

При этой угрозе ехидная улыбка мигом сползла с лица Пети, и он, быстро закивав, пролепетал:

– Четное слово, будем молчать как могилы. Правда, Вася, – обратился он к своему другу.

– А я вообще уже забыл про сегодняшнее происшествие, – пожал плечами Муромцев.

– Вот и замечательно, – улыбнулся Санек. – Пошли, ребята, – позвал он, но Андрей не согласился.

– Я не могу идти, нас с Муромцевым за драку отправили мыть туалеты и лишили ужина, – пожаловался он.

– Ты не переживай, – сразу же принялся успокаивать его Антон. – Иди мой, а ужин Санек у тети Клавы для тебя выпросит.

– Выпрошу, – не стал отнекиваться Дирол.

– Ладно, пойдем, Муромцев, – грустно вздохнул Андрей и поплелся к учебному корпусу.

Домна Мартеновна пребывала в прекрасном расположении духа. Сегодня был явно удачный день, потому что она наконец встретила того мужчину, о котором мечтала всю свою довольно долгую жизнь. Причем Леха Пешкодралов очень удивился бы, узнав, что этот мужчина вовсе не он. Залипхина с некоторых пор и думать забыла о слюнявом курсанте, потому что вдруг поняла, что любит совсем не его, а другого грозного и сильного льва, прирожденного оратора и победителя.

В этот момент она сидела в кустах у забора школы милиции и мечтала. Ей не хотелось домой, а хотелось быть здесь, поближе к своему принцу.

Недалеко от нее какие-то курсанты ползали по траве, то и дело выглядывая из кустов, как будто за кем-то наблюдая. Домну Мартеновну это нисколько не волновало, она знала, что курсанты вечно устраивают какие-то непонятные игры или учения, а значит, не следует удивляться их странному, на ее взгляд, поведению. Главное, чтобы они не мешали ей думать о своем прекрасном возлюбленном.

– Скоро, совсем скоро ты узнаешь, мой страстный тиран, как страдает по тебе девичье сердце, как стремится к тебе моя чистая и невинная душа, и ты не устоишь перед этим напором и отдашься во власть желания, – напевно бормотала она. – Теперь ты мой пленник и я не отдам тебя никому. Ты будешь купаться в любви и заботе, а я буду готовить тебе такие вкуснятинки, что ты никогда даже не посмеешь взглянуть на другую женщину, потому что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Ведь правда, Мессир, – обратилась она к сидящему на ее руках коту.

Мессир при словах о еде утробно заурчал, спрыгнул на траву, сделал несколько шагов и обернулся, как будто приглашая свою хозяйку последовать за ним. Залипхина поняла, что кот давно уже хочет есть, но ей так не хотелось уходить отсюда.

– Фу, Мессир, плохой кот, – сморщившись, проговорила она. – Мамочка не хочет домой, мамочка хочет привести тебе папочку.

Однако Мессир был явно против папочки, но был обеими лапами за то, чтобы отправится домой и как следует поесть. Но Домна Мартеновна, поругав равнодушного к ее душевным страданиям кота, сорвала травинку, засунула в рот и вновь подняла мечтательный взгляд к небу.

Мессир был шокирован, огорчен и, наконец, возмущен подобным поведением хозяйки. До сих пор для нее не существовало никого главнее его Мессира, если, конечно, не считать этого противного курсанта Пешкодралова, от которого вечно пахло ваксой. Но о нем она не мечтала, сидя на траве, и уж тем более не забывала при этом кормить своего кота. И тогда Мессир решился на крайние меры. Он снова прыгнул на руки своей хозяйки, жалобно мяукнул, но поняв, что и на этот раз его маневр не произвел на Домну Мартеновну никакого впечатления, неожиданно схватил зубами перо на ее шляпе и потащил его вниз.

– Мессир, прекрати сейчас же! – закричала Домна Мартеновна, пытаясь высвободить шляпу из зубов своего кота. – Фу, фу, гадкий кот!

Но Мессир и не думал слушаться приказа, наоборот, он стащил шляпу с головы Залипхиной и понесся прямо к воротам. Домне Мартеновне ничего другого не оставалось, как последовать за питомцем, на ходу причитая и пытаясь то угрозами, то ласковыми словами остановить своего кота.

Леха и Федя как раз подходили к воротам школы милиции, когда прямо на них, выскочило что-то весьма странное, если не сказать страшное. Это была огромная розовая пляжная панама, с вороньими перьями на боку. Складывалось впечатление, что этот шедевр создал какой-то сумасшедший модельер-авангардист. Но самое странное было не в этом, а в том, что панама двигалась, и не просто двигалась, она летела на расстоянии примерно в десять сантиметров от земли, а из-под нее торчал полосатый взъерошенный хвост.

Курсанты от неожиданности даже расступились, пропуская чудо природы и швейного мастерства, сочетаемые в одной панаме.

Однако на этом странное действо не закончилось. Вслед за панамой из ворот школы выскочила Домна Мартеновна Залипхина. При виде ее Леха так вжался в забор, что казалось, еще одно небольшое усилие, и он полностью сольется с коваными прутьями. Но к огромному удивлению Пешкодралова, Залипхина даже не обратила на него внимания, лишь только благосклонно улыбнулась и побежала дальше.

– Чего это она? – удивленно спросил Ганга. – Обычно как тебя увидит, так у меня аж слюна изо рта капать начинает, а тут даже не посмотрела.

– Может, поняла наконец, что я не ее принц, – пожал плечами Леха. – И это очень даже хорошо, когда люди понимают собственные заблуждения.

– Очень странно, – с сомнением пробормотал Федя. – Если ты ее больше не интересуешь, тогда что она делала на территории школы?

– Не знаю, – тоже озадачился Леха. – Она вообще дамочка с причудами.

– Надо будет выяснить, – проговорил Федя и вошел в ворота школы.

* * *

Курсантами, ползающими по траве, которых видела Домна Мартеновна, были близнецы Утконесовы и Дирол, которые как раз в тот момент выслеживали Муромцева и Птахина. Но был еще один следопыт, которого Домна Мартеновна так и не смогла обнаружить по причине слишком мечтательного настроения. А курсант этот находился всего в нескольких метрах от Залипхиной, ползая на животе по траве с огромной лупой в руках.

Это был Веня Кулапудов, который решил как следует осмотреть кусты, где было найдено удостоверение личности капитана Мочилова. Он настолько слился с довольно высокой травой, что со стороны его просто невозможно было заметить.

Веня очень увлекся своим занятием, может, даже чересчур, потому что искать-то он должен был улики, а вместо этого принялся разглядывать через лупу жучков, паучков и других мелких представителей местной фауны. Один раз ему даже удалось поймать крохотную ящерку и рассмотреть ее со всех сторон. Он и подумать не мог, что это может быть настолько увлекательно.

Веня решил обязательно показать ящерку Зосе, а потому, достав из кармана носовой платочек, он бережно запеленал бедное животное так, что наружу высовывалась только змеиная морда, и убрал свою находку обратно в карман. Его так заинтересовало это занятие, что он не замечал никого и ничего вокруг.