Я предложила не париться, а сломать парочку таких лап и дуть обратно домой. Но подруга не согласилась:

— Нет, зачем нам это дранье! Нам нужно попышнее, получше!

Уперев руки в боки, София по-хозяйски оглядела полянку. Вид у нее был такой, будто она собралась, поплевав на перчатки, выдернуть какую-нибудь елочку из земли прямо с корнем.

— Эй, да тут хлеб! — вскричала вдруг Соня, да так неожиданно и громко, что я по инерции пригнулась и случайно пребольно ткнулась носом в хвою.

— Зачем в лесу целая буханка хлеба? — возмутилась такой непрактичностью Соня.

— Для зверей. Для зайцев там, лис, — терпеливо объяснила я, потерев нос, и, отряхнув еще пару веток, принялась их отламывать. — Чтобы не голодали.

— Тогда бы хоть раскрошили, что ли... Так же всем больше достанется, если не целиком, а кусками!

— Ну так и раскроши!

— Главное, ведь целый кирпич хлеба. Свежий прямо, даже снегом не присыпан.

— Может, кто зашвырнул его издали.

— Кому надо швырять в лесу хлеб, да еще издали?

— Тогда придумай сама, зачем вообще здесь хлеб. Мне, честно говоря, этот хлеб был по барабану.

Еловая ветка никак не хотела поддаваться, я и гнула ее, и дергала — толку никакого. Видно, надо было ее прихватить покрепче у самого ствола...

Соня, вместо того чтобы заниматься делом, полностью погрузилась в размышления. И мое предложение восприняла всерьез:

— Местные язычники принесли. Для празднования Нового года.

Я хмыкнула:

— Язычники Новый год первого сентября справляют. И елку не наряжают.

— И следов вокруг нет, — задумчиво пробормотала Сонька. — Смотри!

Чтобы обернуться, надо было разогнуться, а я уже так удачно ухватила ветку под снегом. Поэтому недолго думая нагнулась еще ниже и через согнутую ногу, которой опиралась о поваленный ствол, посмотрела назад.

Никакой это был не хлеб. Кучка шишек, аккуратно уложенных штабелем. Белки так точно не смогли бы. И чтобы издалека их так ловко покидать, тоже надо почти что цирковым умением обладать. А следов вокруг действительно не было.

— Соня, это не хлеб.

Я вдруг почувствовала, как заледенели руки в промокших перчатках. Сжала пальцы в кулак, но помогло мало. И пальцы ног замерзли, и будто носки намокли, хотя в валенках было очень тепло и сухо. Может, зачерпнула снега?

Соня посмотрела на меня, потом перевела взгляд на шишки и изменилась в лице. Просто обалдела.

Тут я увидела, что за заснеженными деревьями на краю поляны кто-то прячется, какая-то серая фигура. И в тот же момент где-то наверху раздался резкий треск.

Я от неожиданности подскочила и даже вскрикнула. Ветка под моей рукой наконец поддалась, и я спиной повалилась в снег. Сонька, испугавшись моего испуга, заорала благим матом почему-то басом.

За елками кто-то метнулся, явно устрашившись наших воплей.

Кое-как поднявшись на ноги и не выпуская отломанную ветку из рук, я торжествующе потрясла ею и спросила:

— Ты видела? Там кто-то был.

Но Соня вопрос проигнорировала, даже еловой лапе не обрадовалась. Ее занимало совсем другое.

— Господи, я была уверена, что это хлеб! А это шишки какие-то!

Она содрогнулась всем телом. Потом тоже принялась отдирать ветку от поваленного ствола.

— Да уж. Как можно шишки принять за буханку хлеба? Они же... совсем шишки...

— Сама понять не могу. Я же четко видела. Это как... как приманка...

Мы посмотрели друг на друга и, кажется, обе одновременно вспомнили Сонин «черный хлебушек с солью».

Соня выглядела очень расстроенной. И испуганной.

— Лерка теперь решит, что я сумасшедшая, и больше никогда нас не пригласит к себе!

— Знаешь... Слушай, давай договоримся, — предложила я, не акцентируя внимание на этом совершенно нелогичном уточнении «нас». — Мы сейчас все забываем, будто ничего не было. Никаких буханок, никаких шишек, ничего. Я не вспоминаю, ты не вспоминаешь, и об этом не говорим, ок?

— Да-а, так обычно и бывает. Все делают вид, будто ничего не происходило. Но помнят, постоянно об этом помнят!

— Ладно, забей. Мы будем помнить, но обсудим, когда найдем подходящее объяснение.

Соня кивнула.

Только вот я вообще не представляла себе, как это можно объяснить. Я ведь тоже видела хлеб вместо шишек! Как ловко Сонька меня на свою сторону перетянула! Теперь я точно ничего не скажу Лерке про этот дурацкий шишкин хлеб, чтобы не выглядеть психической.

С другой стороны, пусть так. Лишь бы у Соньки не начались ее панические атаки, когда она не знает, как правильно (то есть прилично, как положено по закону, как мама сказала) реагировать на ситуацию. В такие моменты она начинает натурально задыхаться. Все подруги об этом знали и старались Соню щадить, но так, чтобы она об этом не догадалась и не обиделась. Потому что выглядеть больной и слабой она упорно не желала. Это тоже было неправильно. Короче, все сложно.

Оставив подругу домучивать очередную еловую лапу, я, осторожно ступая, почти добралась до тех елок, за которыми кто-то прятался. Но даже отсюда было видно, что никаких следов там нет. И вообще следы — что на