Ну вот, теперь и мне мерещится фиг знает что.

Трех еловых лап более чем достаточно для новогоднего декора. Мы так решили. Они были пушистые, вкусно пахли и почти совсем не осыпались! Правда, нести их оказалось не слишком удобно, но мы подхватили их с двух сторон и поковыляли обратно к дороге. Скоро Соня опять приобрела деловой вид и подгоняла меня, чтобы пошевеливалась.

Добравшись по старым следам из леса до дороги, мы уже собрались повернуть налево, к нашей деревне, когда я случайно краем глаза заметила движение. Кто-то низенький, серый — ребенок, что ли, какой-то в тулупе — стоял как раз на том месте, где старые следы с санками, сделав петлю, выходили из глубины леса на лесную дорогу и шли дальше, в другую деревню.

— Слушай, я же тебе говорила, что кто-то там прятался. Вон, это не он опять?

Соня повернулась, и в ответ фигура махнула приветственно рукой.

Непонятно, почему невозможно было разглядеть ни лица, ни каких-то деталей одежды, хотя ребенок не так уж далеко стоял. Мне совершенно уже абсурдно вдруг привиделось, что это девочка в майке и шортах. Зимой!

Я моргнула, прищурилась и вгляделась внимательнее. Прямо от сердца отлегло: тот же человечек в тулупе, все в порядке.

Соня пихнула мне в руки еловые лапы.

— Сейчас пойду с ним разберусь! — грозно пообещала она. — Будет знать, как честных людей пугать!

Она так решительно отправилась на разборки, что я ничего не успела возразить, только стояла с ветками как дурочка и смотрела.

Фигура не делала никаких попыток убежать, и Соня благополучно добралась до нее. Да и как бы этот кто-то убежал, если оказался сломанным стволом дерева, с ободранной уже корой? Так мне громко сообщила Соня, опять же с возмущением.

От ее криков с ближайшего ко мне дерева сорвалась приличная порция снега и ухнула в сугроб. Хотя все это произошло совершенно беззвучно, я невольно шарахнулась в сторону, но тут же вернулась на место, даже стыдясь немного того, что так сильно колотится сердце.

А Соня все бушевала:

— Дрянь трухлявая! — Прежде чем вернуться ко мне, она еще с досадой пнула пень ногой. — Бред какой-то. Чем эта деревяшка могла махать? У него и веток не было. И ветра внизу нет.

Продолжая бурчать, Сонька подхватила ветки со своей стороны и рванула вперед, принуждая меня шагать быстрее.

Стараясь не уколоться о хвою, я на ходу обернулась посмотреть на зловредный обломок. Но дорога позади нас была совершенно пуста...

Я хотела было сказать Соне, но осеклась. Возможно, это снежная слепота. Или мне очки нужны.

И вообще мы из леса уже практически вышли. Что мне этот трухлявый пень сдался? Ничего же не произошло, правда?

Из стопки на растопку

Бабушка в лес по грибы, по ягоды пошла, а Верочку с собой не взяла:

-Дядя Петя придет, телевизор будет чинить. Он тебя и покормит, если захочешь. А ты жди меня . Он телевизор починит, мультики будешь смотреть. Тут и я вернусь.

Дядя Петя скучный, совсем не хочет играть . Не злой, но совсем не веселый. Только курит, у телевизора заднюю стенку снял, копается там и тихонько ругается, а бабушка запрещает при Верочке такие слова говорить! И Верочке он не дает помогать, потому что - девочка. А она могла бы и отвёртку подать, и нужный винтик.

Без бабушки скучно, без мультиков скучно, в куклы играть не с кем, а дядя Петя совсем в телевизоре закопался. Только спрашивает: «Есть хочешь, нет? Ну иди играй, я скоро!» А сам копается и курит, копается и курит. Долго, скучно. Она только посмотреть хотела, какие у дяди Пети в ящичке с инструментами смешные винтики кудрявые есть, а он сразу ругаться: «А ну иди к лешему отсюда!»

Пошла Верочка в огород, а сама все у задней калитки ходит, ходит, будто тянет что туда. За их участком дорога, а потом сразу лес. Дома на их улице все задами к лесу повернуты.

И правильно, что у калитки ждала! А то бы и не услышала, как бабушка из леса позвала:

— Вера! Вера!

И опять через некоторое время, подальше уже :

— Вера! Вера!