– Чтобы ты показала их с другой стороны. Лучшей.

– Но ее нет, этой лучшей стороны! – закричала Кинга. – Мы действительно на самом дне! Думаешь, я тебе сейчас, словно кролика из цирковой шляпы, извлеку принца, который стал нищим, но в глубине своей пламенной души остался романтичным аристократом? Улица развращает. Деморализует. Ты никому ничего не должен, никого не боишься, никто не может ничего тебе предъявить. Тебя поймают на краже? И отлично! По крайней мере, ночь ты проведешь в теплой камере, где тебя обязаны накормить, где ты сможешь помыться кусочком мыла. Тебя пырнут ножом в пьяной драке? Тоже хорошо! На несколько дней попадешь в больницу – там вообще полный комфорт. Тебе выведут вшей, подкормят, вылечат обморожения и выпишут – как можно скорее: страховки-то у тебя нет… А обычно ты день-деньской просиживаешь в компании себе подобных, съежившись на лавочке, а когда похолодает – ездишь на автобусе туда-сюда, пока тебя не выгонит водитель или контролер. Бесцельно шатаешься по городу, мечтая лишь о бутылке водки, а что касается курева – окурок-другой всегда можно найти. Единственное, чего ты смертельно боишься, – нападения бандитов, извращенцев из «хороших семей», которые ради собственного развлечения могут облить тебя бензином и поджечь… или насмерть забить ногами или бейсбольными битами… а если ты женщина, то перед этим они тебя еще и изнасилуют ручкой от щетки или, к примеру, бутылкой, они ведь боятся подхватить от тебя какую-нибудь заразу… Какая же здесь может быть лучшая сторона, идиотка?!

– Лучшая сторона – это ты. – Ася ткнула Кингу пальцем в грудь. – Ты же выбралась из всей этой грязи и начинаешь новую жизнь.

– Потому что ты мне помогла.

– Потому что ты хотела этой помощи.

Тут Чарек, который слушал все это, сидя в углу дивана, как сидела недавно Ася, не выдержал: вскочил на ноги, схватил Кингу в объятия и крепко прижал к себе. Он чувствовал, как она дрожит всем телом; а может быть, это дрожал он сам?

– Пожалуйста, обещай мне, поклянись, что больше не вернешься туда, – прошептал он, с трудом сдерживая слезы. – Обещай, что не исчезнешь однажды, что мне не придется искать тебя по вокзалам, паркам и помойкам, умирая со страху, что кто-то… поиздевался над тобой таким образом, как ты описываешь…

Она не ответила ни слова.

Тогда он положил ей руки на плечи и заглянул в ее глаза.

– Кинга, давай жить вместе. У меня большой красивый дом, которому недостает женской руки… твоей руки. Давай начнем все сначала. Ты и я… Если у нас все получится – через несколько месяцев мы поженимся, станем нормальной, счастливой семьей. Ты родишь ребенка…

– Нет, – отрезала она, сбросила с плеч его руки, накинула куртку и выбежала из квартиры прочь – только ее и видели.

Чарек остолбенело посмотрел на Асю.

– Я что-то не так сказал?

Журналистка пожала плечами.

– Кажется, дважды ты бросил ее, когда она была от тебя беременна, – ехидно напомнила она. – Теперь Кинге, у которой ни гроша за душой, для полного счастья только третьей беременности не хватает.

– Ну, уж на этот раз я позабочусь и о ней, и о нашем ребенке!

– Ты ее в этом убеждай, ее, а не меня. Впрочем, я на месте Кинги настороженно отнеслась бы и к тебе, и к твоим обещаниям.

Ася мысленно усмехнулась, заметив, как мужчина заливается краской.

«А ты как думал, засранец? Думал, я буду тебе льстить? Из-за кого же Кинга оказалась на улице, если не из-за тебя? Хочешь ее приручить? Хочешь получить третий шанс? Так прилагай усилия, черт возьми!

А что касается меня – если хочешь, чтобы я встала на твою сторону, постарайся вытянуть из нашей подруги, что она ищет каждый месяц в лесу. Впрочем, я начинаю догадываться, и, поверь, лучше бы тебе этого не знать… Надо бы еще выяснить, как и почему нормальная, здоровая девушка превратилась в сумасшедшую. Что же с ней случилось, что ее держали за решеткой? Кто же ее до этого довел?

Вытащишь из Кинги всю правду – станешь моим. Моим другом, разумеется. И только другом. Любишь-то ты ее, свою принцессу…»

Не знаю, почему Кинга вдруг стала меня раздражать. Еще недавно я сочувствовала ей и бескорыстно хотела помочь, а сейчас она со своей миной страдалицы и загадкой в красивых голубых глазках меня попросту нервирует. Ладно, ладно – я-то знаю почему: всему виной Чарек, который глаз не сводит со своей чудесным образом обретенной возлюбленной. Именно его появление и стало причиной перемены: раньше я относилась к Кинге с теплотой, а теперь – что поделать, признаюсь в этом сама себе, – я ей завидую.

Бездомная принцесса вдруг обрела все: дом, работу, кота, принца, – а я? Мне-то что с этого? Я по-прежнему толстая и одинокая, и никто меня не любит. Чарек воспринимает меня словно приложение к мобильному телефону, которое позволяет ему видеться с его принцессой: ведь не будь этого «приложения», было бы неизвестно, хочет ли возлюбленная его, Чарека, видеть! Кстати, вот еще что меня сердит: Кинга не принимает подарков, которые дарит ей благосклонная судьба – и которые дарю ей я. Она будто стоит поодаль, совершенно пассивная, словно чего-то ждет.

Да, она работает. Можно даже сказать, что она пашет как вол, до блеска вылизывая квартиры моих приятельниц: все так сверкает, что хоть с пола ешь, – вот как выполняет Кинга свои обязанности! И все же…

Конечно, о своем собственном жилище, которое она уже оплачивает сама, она тоже не забывает – у нее всегда чисто, ничего не скажешь. Кроме того, она начала готовить себе и мне: я уж и привыкла каждый день забегать к ней на обед; разумеется, за это я кое-что от себя добавляю к скромному бюджету хозяйки.

А что касается бурого кота, то тут и говорить нечего: эта сумасшедшая носится с ним как с собственным ребенком. То и дело обнимает этого грязнулю, особенно в присутствии Чарека, словно дает тому понять: бери меня, обнимай и целуй… Конечно же, эти нежности обращены не к коту, а к этому мужику, который, кажется, воистину слепой: во всяком случае, я понять не могу, почему он – раз уж она его так провоцирует – не схватит свою принцессу и не отымеет так, чтоб завизжала…

Хотя вот что еще пришло мне в голову: может, она за этого кота, наоборот, прячется – чтоб руки были заняты, если вдруг Чарек надумает ее обнять? Но это бесит еще сильнее, чем игра «отымей меня». Если честно, я уж и смотреть на них не могу, когда они находятся в одной комнате. Он на нее все пялится, а она то обнимает кота, то убегает в кухню. Люди, ау!

Напряжение висит в воздухе.

Дождусь я в конце концов ее откровений или нет?

Ведь ради этого я здесь, гадство!!!

Есть у меня предчувствие: если Кинга когда-нибудь и расколется, то случится это в присутствии нас обоих. Одному Чареку исповедоваться она не захочет – она не доверяет ему так, как доверяет мне.