- А теперь, расскажите, как выглядела та собака, - попросил Ким.

Пес произвел на доктора большое впечатление. Он говорил о нем почти десять минут без перерыва.

В машине Ким в первую очередь снесся по сотовому телефону с полцией, «Амбуланс» и филиалом Управления. Никого, кто соответствовал бы приметам Леона Файоля, стажера Министерства Туризма среди угодивших в здешнюю «скорую помощь» на предмет укушения собаками, не числилось. Среди пятидесяти четырех потерянных и «неустановленных» собак, содержавшихся в трех «накопителях» столицы, ни одна не соответствовала описанию четвероногого друга Торвальда Толле. Пожав плечами, Роше молча тронул кар с места и покатил в сторону Малой Садовой.

Высоко в небе тучи начали подсвечивать молнии. Сначала редкие, потом - все чаще и чаще…

Молнии… Харр как завороженный смотрел на полыхающее небо Прерии. Наконец-то хоть что-то, что напомнило ему родной Мир, явилось ему среди этой тоскливой и странной путаницы, в которую он канул почти сразу после того, как покинул пронизанное чужой, запредельной жутью нутро корабля. Здесь, в этом ненастоящем, конфетном каком-то Мире, ему было не то, чтобы неуютно, нет - не по-настоящнму здесь было все…

Совсем недавно возведены были эти стены, только что проложены были эти дороги, и вовсе уж недоделанными стояли дома и пристроенные к ним кое-как подсобные хибары. Временно все было в этом мире, зыбко…

И люди здесь были какие-то зыбкие, ненастоящие. Словно отбившиеся от Стаи одиночки. Все были как тот чудак, что вез его в нелепой железной коробке от корабля - сюда, в это скопище вкривь и вкось наложенных кирпичей. От них пахло едой, пахло пустяшными, какими-то тревогами, недоделанностью какой-то - как и от всего этого Мира от них пахло. И нигде не было запаха Тора.

Все здесь было наскоро скроено, только что доделано. Словно только что закончился какой-то грандиозный, веками длившийся ремонт, словно только что побросали жители этого Мира свои мастерки и лопаты и решили наконец устроить себе отдых.

Отдых… Расслабленность. Они здесь сквозили во всем. Почти все люди, встретившиеся ему, хотели спать. Никто не стоял на страже - даже те, у кого было оружие. Поразительно - почти никто из этих чудаков не был вооружен. И никто даже не пытался остеречься, поставить вокруг себя защиту… Нет - они здесь все были словно раздетые - наивные и погруженные в какие-то свои, детские, по сути своей, заботы. Беззащитные.

Именно беззащитность этого мира обескураживала Харра. Лишала его сил. И только пляска огненных всполохов в небе дарила ему надежду.

Ладно. Все здесь не так, как у людей! Все здесь сиро и убого. Но все это не имеет значения, потому что НИГДЕ НЕТ ПОДОПЕЧНОГО! Такое бывало с Харром только в детстве - на тренаже. Но сейчас это не могло быть просто очередным испытанием - НЕТ! ПОДОПЕЧНЫЙ - тот самый сопливый мальчишка, с которым Харр, тогда еще сам наивный щенок, делил и беду и радость и страх и надежду, тот самый угловатый парень, с которым они вместе прошли нелегкую Тропу Испытаний, тот самый железный, несгибаемый Гонец, с которым они пережили осаду Людей Тени в Заброшенных городах, - он, его Подопечный, не мог просто так провалиться в никуда! То, что Подопечного не хватились и не ищут по всему фронту этого Мира, не гонят по его следам своих Псов, не знают ничего и ничем не тревожатся вообще, было для Харра невероятно диким. И он растерялся. До сих пор он жил во Вселенной, нанизанной на жесткую ось борьбы. Борьбы с жестоким миром Поверхности, борьбы с Сумеречными Стаями, борьбы с Неправильными Стаями… Для него не было не могло быть никого и ничего такого, что не вписывалось бы в эти жесткие координаты: или ты свой и за своих расшибаешься в лепешку, или ты - опасный чужак. Но здесь не было ни своих ни чужих. Здесь были только безразличные. Безразличные и незнакомые друг другу люди. Это было поразительнее всего: здесь была прорва народу - в домах, на улицах, в потешных вагончиках монорельса и Бог весть где еще, и никто из них не знал других. Да и не пытался узнать. А уж до Подопечного здесь и вовсе никому дела не было. И если кто и замечал Харра, то только потому, что Псов здесь почти и не было и он был зрелищем редким. Сначала Харру показалось, что здесь вообще нет собак, но вскоре понял, что ошибается. Обоняние безошибочно подсказало ему, что четвероногие собратья на Прерии - не редкость. Но вряд ли их можно было назвать Псами.

И никто здесь не знал языка Стаи. Для того, чтобы выбраться из дурацкой клетки, Харру пришлось взять под контроль того типа, что привез его в город. Вспоминать об этом было ему неприятно - не дело это, когда Пес без разрешения берет под контроль незнакомца. Тем более, когда этот незнакомец - из тех, кто в этом Мире хозяева… Нехорошо вышло, но верх взяла охватившая Харра тревога за Подопечного. Уже в пути он понял, что допустил страшную ошибку, дав отделить себя от него. Особенно - после того, что случилось там - в полете… И когда оказалось, что Подопечного нет в том месте, куда его должны были доставить значительно раньше, Харр не стал ждать. Он был полон решимости хоть под землей найти Тора - найти и спасти от того, что шло за ними по пятам от самого Чура и, видно, настигло-таки их здесь.

Решимость эта сохранилась, но вот силы… Этот наполненный сонной бестолковщиной Мир был гигантским энергетическим вампиром. Первое столкновение с этой нелепой реальностью обескуражило, обессилило Харра. А тут еще все эти, испуганно глазеющие на него встречные, эти без дела колесящие тут и там экипажи, этот всепроникающий запах плохо приготовленной жратвы…

С трудом Харр перешел в режим «тени» - теперь ему приходилось совершать массу мелких, почти незаметных гипнотических движений, которые гасили активное внимание в подсознании любого, кто смотрел на него чуть дольше нескольких секунд, тормозили работу памяти, стирали из нее только что увиденное. Да и сам он теперь старался не «светиться» - тихо скользил в тени, короткими перебежками - подождав, пока очистится путь - преодолевал открытые пространства, был бесшумен и легок. Как тень.

Но все это требовало сил. Надо было их найти, надо было срочно обновить свою - из множества полей и токов сотканную ауру. Иначе здесь ему долго не продержаться. И Харр стал действовать так, как действовал бы, окажись он на одной из Ничейных Земель Чура. Прежде всего, он начал искать путь к большой воде… Воды тут было достаточно - через столицу Объединенных Республик протекало две реки с мелкими притоками. И, к счастью, каменная набережная, на которую он выбрался меньше, чем через час после того, как покинул клетку, была почти безлюдна. Только два или три человека, без дела опершись о парапет, тупо созерцали тяжелые ночные воды, простиравшейся среди плотно застроенного центра заводи. В водах этих уже не отражались звезды - небо было сплошь забрано плотными сырыми облаками. И всполохи атмосферного электричества подсвечивали их тут и там.

Харр понимал, что если он получит сейчас подпитку, то ему не удастся остаться незамеченным. Мало того - на какое-то время он станет совершенно беззащитен. Приходилось рисковать.

Он начал по-новому формировать, перестраивать свою - ставшую такой размытой, непросветленную, мутную ауру. «Прижал» ее к себе и заставил тонкие, тянущиеся от нее в пространство, нити-веточки расти, тянуться навстречу небесному огню, он стал переливать в них - в эти нити всю оставшуюся энергию своего биополя, заставил их налиться новой силой, превратил сначала в тонкие струйки, а затем - в широкие русла, по которым небесный огонь должен был прийти к нему.