Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И на сколько процентов нам приходится завышать показания? – спросила Ольга.
– Примерно на восемьдесят.
– Это не дело, – устало сказала старший лаборант и откинула карандаш на стол. – Грош цена нашим исследованиям, если мы не можем решить проблему фотосинтеза. Получение кислорода из углекислой среды в условиях пониженного атмосферного давления и низкой температуры – вот наши главные задачи…
– Со светом проблем всё равно меньше, чем с температурой, – сказал я. – Мы планируем заселять зону экватора, где температура днём стабильно держится выше нуля и даже зимними ночами почти никогда не опускается ниже пятидесяти градусов мороза. Но и такой перепад всё же очень существенен – нам не удаётся сохранить жизнедеятельность при таком холоде. Нужно вырабатывать новый, совершенно особый механизм…
– А как же последний экземпляр? Какие у него сейчас показатели?
– Я проверил соотношение кислорода и углекислого газа в экспериментальном модуле и нашёл, что результат очистки атмосферы не так уж и плох.
– Вот видишь, – сказала Ольга. – Скрещивание с УС-64 принесло свои плоды. Зачем нам дополнительно облучать объекты? Покажи-ка теперь, что у нас с клетками…
В лабораторию зашёл кто-то из коллег Ольги.
– Нам нужна центрифуга! – с порога заявил какой-то мужчина, которого я не смог опознать. – Михевич там какую-то реакцию мутит, жуткий осадок с неё пошёл, сейчас отсеивать будем.
– Бери… – рассеянно сказала девушка, листая длинный автоматический отчёт, который я скинул на её компьютер. Количество клеток растения, которые не смогли приспособиться и погибли, явно превышало все разумные пределы.
– А как у вас? – поинтересовался наш гость, и я уловил в его голосе какие-то ироничные нотки.
– Нормально, – коротко ответила Ольга, не желая отвлекаться.
– Как твои мутанты поживают?
– Это вы там у себя дендромутантов развели, а у меня – действительно актуальное исследование, – отрезала моя начальница и всё-таки закрыла отчёт. – У вас-то есть прогресс?
– Ну, такое… – стушевался мужчина. – В общем-то, не очень. Наша контрольная группа неожиданно целиком вымерла, а у других экземпляров и близко нет такой приспособляемости, как у первых.
– И что же вы теперь делаете? – удивлённо спросила Ольга.
– Да ничего. Занимаемся второй группой. А как у тебя с Антоном? – в этот раз я чётко различил в голосе учёного иронию, на что вполне обоснованно рассердился.
– Ой, шутник, – сказала старший лаборант сердитым тоном. – Пошутил! У меня времени на твои глупости нету. Забирай, что ты там хотел, и не мешай нам работать.
– Да ладно, ладно, – примиряющее сказал учёный. – Просто вы так много времени проводите вместе, вот мне и интересно, продолжаете ли вы так же ссориться друг с другом…
– Лаврентий, – железным тоном протянула Ольга, и я услышал какой-то булькающий звук. Видимо, это был смех.
– Между прочим, у нас в модуле, по меньшей мере, два перспективных и вполне жизнеспособных экземпляра, – не удержался и вставил я.
– Ого! – снова отчего-то развеселился учёный. – Вот видишь, он тебя ведь защищает!
Почему эта мысль привела его в такое эмоциональное состояние, я так и не понял, но вот Ольга в этот раз рассердилась уже серьёзно.
– Пошёл вон! – прикрикнула она. – Люди работают, один ты всё ходишь, чем заняться не знаешь! Сейчас заставлю тебя таскать списанное оборудование из старого блока на склад, Тирольцев уже давно говорит освободить там место!
– Да ладно, ладно, – засуетился молодой человек и уже через секунду скрылся за дверьми лаборатории.
Выдворив нашего назойливого гостя, Ольга снова вернулась к отчёту:
– Что у нас с клетками происходит?
– Поражение ядер, – ответил я. – Даже если выдерживает ядро, цитоплазма застывает.
– Давай смоделируем другой вариант, – предложила девушка. – Можешь составить зависимость скорости отмирания клеток от уровня температуры?
– Нет проблем…
Мы продолжали заниматься до самого вечера. Работа меня захватывала; мы чертили разные графики и схемы, составляли проекты, я программировал новые алгоритмы по выработанным нами установочным планам.
Мысль моя работала как никогда чётко и ясно. А вот интересно всё-таки, что Ольга обо мне думает?.. Ей так нравится работать со мной только потому, что я хорошо считаю, или же здесь что-то другое?
Каждый раз в своих размышлениях я упирался в этот странный ребус. Впрочем, меня вообще легко ставило в тупик всё, что не имело отношения к формальной логике; в этом отношении оценить отношение Ольги ко мне (равно как и наоборот) оказывалось для меня непосильной задачей. Не знаю, почему раньше я не задумывался о таких вещах; мне кажется, все мои волнения начались с того момента, когда я вдруг начал ставить самого себя в центр своих размышлений.
День, тем временем, уже заканчивался. Ольга закрывала модули; я прошёлся по всем панелям, по очереди внося необходимые параметры и корректируя заданные прежде установки.
Завтра будет такой же напряжённый день – наши эксперименты подходят к своей ключевой фазе. Основной вопрос, касающийся вегетативной системы, всё ещё оставался открытым – а если его удастся решить, то можно считать, что по крайней мере три четверти всей работы уже выполнено. Ближайшие дни покажут способность наших растений передавать свои гены потомству; от нас с Ольгой потребуется максимум научной смекалки и весь наш накопленный опыт по генетическому модифицированию.
Наконец, я притушил основное освещение лаборатории, оставив свет только в самих модулях с нашими растениями, и закрыл все файлы.
Наш рабочий день закончился.
* * *
Рабочий день закончился. Ольга отключила свой ноутбук и, встав из-за стола, направилась к шкафу, в котором висело её пальто.
«Каждый день ходим по кругу», – горестно подумалось девушке. Работа по-прежнему была ей интересна, но ежедневное решение новых, всё более сложных проблем высасывало из Ольги все силы. Лаборатория была маленькая, и поэтому работать приходилось в одиночку – по штату на неё полагался всего лишь один специалист, и из-за этого вся нагрузка ложилась на плечи девушки.
Закрыв дверь на магнитный замок, девушка покинула свою лабораторию.
В это же самое время в противоположном крыле института двое молодых мужчин стояли на небольшом балкончике и курили.
Первым вечернюю тишину прервал тот, кто был повыше ростом; звали его Лаврентий Ставкин.
– … Ты так ничего ей и не сказал? – спросил он, хитро прищурившись и выдыхая из лёгких дым.
Второй мужчина, так же улыбаясь, помотал головой.
– Неа. Ты же сам понимаешь, это повлияло бы на чистоту эксперимента, – ответил он. Это был Валерий Громов, руководитель отдела программирования Института. – Она думает, что я всего лишь загрузил в ноутбук расширенные словари с эмоциональным окрасом речи.
– И каков результат? Есть уже какие-то изменения?
– Скорее да, чем нет. Факт в том, что задачи, которые ставит непосредственно Ольга, «Антон»
