– Может, ты должна вести себя, как взрослая. Ты в курсе, чем взрослые люди занимаются?

Он медленно потянул на себя ее полотенце. Вернее, полотенце Остина с разноцветными смеющимися динозавриками… На глаза девушки навернулись слезы.

– Не смей меня трогать! – буркнула она, лихорадочно перебирая возможные действия и слова-плети, слова-пули, которые убили бы его неуместную похоть.

– Из-за тебя моя жизнь закончилась, ты понимаешь это или нет?

Он схватил ее за оба колена, сдавливая со всей силой.

– У тебя еще будут дети, от другой женщины.

– Нет. Никогда у меня не будет детей! – покачал головой Фред. – По милости твоей глупой матери я пошел на вазэктомию. Ей не хотелось предохраняться, не хотелось больше беременеть, рожать. Я – стерильный! Она теперь как мумия, а я не могу с мумией ни говорить, ни заниматься любовью!

Он повалил падчерицу на постель и стал целовать.

– Остину стыдно за отца, за твои нестерильные помыслы, – разорвали воздух слова-пули.

Фред остановился и отшатнулся от Мишель, удивленный, словно контуженный. Желание обладать юной плотью отступило, словно танцующая на губах Фреда одуревшая фея страсти спряталась под коронкой его зуба. Зуб начал ныть.

Мишель на секунду подумала, что «Остин» для нее своего рода мантра, как мантра «ом» в йоге, только она действует как палка о двух концах. Иногда Мишель способна этим волшебным именем ввергнуть Фреда в вулканическую лаву неудержимого бешенства, а иногда – вернуть ему кристальную ясность мысли и самоконтроль.

Расстрелянный неожиданной правдой и начавшейся зубной болью, Фред рванул к двери и замер возле нее. Его осенила новая мысль, он хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

– С завтрашнего дня я не прикоснусь к твоей матери. Я слагаю с себя все обязанности по уходу за ней. Ее ждут пролежни, если ты не проявишь некоторую инициативу со мной помириться, медовый ты мой орешек.

Почувствовав себя почти коронованным триумфатором, предъявившим ультиматум колеблющейся жертве, Фред удалился ухмыляясь, бормоча под нос свою мантру «Я – глава стаи. Я – альфа-собака!»

* * *

Мишель вытерла слезы полотенцем, достала несколько конфет из вазочки и начала поспешно жевать.

Ее глаза встретились с лавандовым взглядом Тави в зеркальных вставках лампы.

– Когда я расстроена, я хочу съесть что-нибудь сладкое! – призналась девушка. – Смотри, я прекратила одеваться соблазнительно и дразнить отчима, но это не работает. Почему?

– Мое скромное мнение не является истиной. Но я думаю так. Сейчас ты съела несколько конфет. Тебя тянет на сладкое. Одни конфеты были в виде драже, другие в фантики завернуты. Тебе было все равно, какие конфеты затолкать в рот. Когда индивидуум желает чего-либо, ему неважно, как объект его вожделения упакован.

– А ты что думаешь о моем отчиме?

– Благодарю. Приятно, что тебя интересует мое мнение. Как я это вижу… Фред является истинным узником. Он желает тебя, большую конфету. Твое молодое тело – его тюрьма. Анжелика – тоже его тюрьма. Он устал быть обслуживающим персоналом. Его собственное тело является его тюрьмой. Фред ненавидит себя, так как думает, что не сможет больше никогда быть отцом. Я ему сочувствую.

– А что нам теперь делать?

– Ты не обязана терпеть мужчину потому; что он умеет делать то, чего не умеешь ты. Тебе придется… стать Фредом.

* * *

Фред лежал в постели и смотрел на часы в виде тасманского дьявола из мультика – красные цифры на электронном табло будильника показывали второй час ночи. Эта бессонница как надоедливая, неусыпная любовница-садистка его замучила. Вроде тело устало, ноги гудели, а сон не шел – судорожные подергивания в ногах мешали расслабиться. Он бросил взгляд на синюю баночку с БАДом, прочитал в который раз название «мелатонин», и не принял, хотя инструкция утверждала, что этот гормон эпифиза поможет снять напряжение в мышцах и восстановить ритм сна. Фред не мог понять, почему он покупал БАДы, чтобы были, но принимать не решался.

Тяжело поднявшись, прошел в ванную. Над раковиной был шкафчик с зеркальной дверцей, встроенный в стену. Он открыл его и осмотрел содержимое: зубная паста с зубной щеткой в стаканчике, крем для лица, картонная коробочка с ватными палочками, упаковка со снотворным. Положил пару таблеток в рот, поморщился от их вкуса, запил водой из крана и долго смотрел на себя, небритого, в зеркало.

Он давно для себя понял, что синдром беспокойных ног надо снимать отжиманиями от пола и упражнением «планка».

Держа «планку», он вспомнил, что слышал в одной из передач «Шоу Опры Уинфри» такой совет: на ночь, перед сном, вспомнить хотя бы три события дня, за которые мысленно стоит поблагодарить Вселенную, чтобы привлечь в свою жизнь больше радости, удачи, благополучия.

Фред пытался это делать, но у него ничего не получалось. Благодарить за что? За смерть сына? Лицо Остина всплывало перед глазами, начинало учащаться дыхание, и он испытывал какое-то жжение в солнечном сплетении, подташнивало. Несколькими ударами по груди кулаком он сбрасывал с себя гнетущие эмоции, пытаясь словно с лупой рассмотреть положительные моменты прошедшего дня.

Ну, встал утром, живой и здоровый. Ну, спасибо, вселенная. Нашел в себе силы высказать Мишель все, что накипело. Спасибо тебе, Господи. Фред усмехнулся этим глупостям, пришедшим на ум.

Снотворное начинало действовать, и Фред засыпал с мыслью: «Какое счастье, что изобретено снотворное!»

Темная ночь разрывалась от вспышек салюта. Свободные, независимые американцы праздновали День Независимости. Фред не чувствовал себя ни свободным, ни независимым, ни счастливым.

Утром Мишель проснулась полная сил и решимости разрешить все трудности, которые несколько часов назад обещал ей отчим. Отправила смс-ку Стиву: «Прости за вчерашнее».

Она выпила стакан воды, проделала комплекс упражнений из йоги под руководством Барби-подобной йогини из Ютуба, съела банан и его кожурой протерла листья орхидей. В окно у раковины она увидела Фреда в бассейне и ее зубы стиснулись сами собой, а ногти впились в кожуру банана. Невидимое огненное лассо затянулось на ее шее – пощечина обиды на домогательства и насилие со стороны отчима.

Она зажевала до крови заусенец, потом очнулась и промыла ногти и руки, и направилась в спальню мамы и Фреда. Раздвинув шторы и впустив солнечных зайчиков, девушка поцеловала недвижимую маму в щечку:

– Доброе утро, мам.

Мишель, не мешкаясь, оглянулась и стала рыться в тумбочках. Там было все необходимое для ухода за лежачим больным: катетеры, памперсы, влажные салфетки и даже неприглядного вида учебник «Гид по уходу за парализованными больными».

Девушка полистала книгу, читая: