Наоборот, стремительно протянул руку и, ловко поймав Лиарену за запястье, выдернул назад на дорожку.

— Не нужно пугаться, я не бандит, — бросил дорин чуть раздражённо, вгляделся в широко распахнутые карие глаза, обрамлённые длинными густыми ресницами, и вдруг словно забыл, куда спешил. Притянул девушку почти вплотную и, изучая её лицо, ловко перехватил за талию, — А ты откуда тут такая взялась? Новая служанка? Или кухарка? Впрочем, неважно… ты очень миленькая…

И неожиданно, не дав пленнице сказать даже слова, обхватил второй рукой за плечи и нетерпеливо нашёл губами её полуоткрытый от неожиданности ротик.

Девушка задохнулась от целого букета незнакомых чувств, изумленья, смешанного со стыдом, робким интересом, отчаянием и страхом с внезапной бесшабашностью. А потом, перекрывая все эти ощущения, вспыхнуло невольное возмущение.

Украдкой тискать и целовать бойких служанок холостым донам не возбранялось, но обращаться подобным образом с доннами считалось грубейшим оскорблением их отцов. И смывалось оно только кровью и полным разрывом дружеских отношений между дорантами. А брачный союз Тайдира с Дильяной замышлялся как раз ради объединения двух сильных дорантов, и если этот поцелуй заметит кто-то из слуг или домочадцев дорина, то не бывать ни свадьбе, ни дружбе.

И едва донна вспомнила об этом, как почувствовала прилив незнакомой прежде силы.

— Я донна Лиарена! — выкрикнула девушка гордо, резко вырвавшись из становящихся все смелее объятий жениха сестры, — а вам следует немедленно просить прощения.

— Какая ещё донна… — шагнул он к проворно отступившей девушке, и нахмурился, что-то припоминая, — неужели средняя дочь дорина Симорна, которая лежит в горячке?

— Которая уже выздоровела! — огрызнулась Лиарена, чувствуя как горят от стыда щеки и уши.

Некоторое время он смотрел на неё недоверчиво, как на лгунью, потом недовольно вздохнул и отступил.

— Тогда прошу прошения… — церемонно прижав руку к груди, преувеличенно вежливо склонил голову мужчина, оглядел ближайшие кусты с высоты своего роста и еле слышно добавил, — но ни о чём не жалею. Позволите предложить вам мою руку… я провожу вас к дому.

— Я еще погуляю… — не поверила ему донна, и нехотя солгала — а проводит меня горничная, она отстала.

Тайдир тогда только молча кивнул и ушёл, а Лиарена побрела прочь, осторожно поглаживая ладошкой шелковистые лепестки форзиции и все сильнее стискивая зубы, чтобы нечаянно не всхлипнуть. Хотя и сама не смогла бы толком объяснить, почему у неё так тяжело на душе.

— Лиа… почему ты молчишь? — осторожно повернув к себе лицо девушки, дорин настойчиво всматривался в ее карие глаза в поисках ответа на свои слова, — неужели считаешь меня способным на грубость? Я пришёл помочь тебе… есть только один способ оградить тебя от назойливого внимания магов… замужество.

Некоторое время Лиарена упрямо молчала, а когда осмелевшие губы дорина скользнули по её щеке и опустились на шею, глухо выдавила:

— За кого?

— В каком смысле? — нехотя оторвался от изучения скромного декольте Тайдир, и непонимающе уставился на побледневшую от страшной догадки девушку, — я не понимаю… о чем ты?

— О свадьбе, — сквозь зубы процедила донна, чувствуя как начинают чесаться кончики пальцев от собирающейся на них силы, — так за кого ты решил меня выдать? За Ниверта или кого-то другого? Ты же пришёл получить долг дорина?

В тот же миг тяжесть и жар чужого тела исчезли, оставив неожиданную горечь и досаду, а в следующий миг массивное кресло с грохотом отлетело в сторону.

— Как ты могла…

Твёрдые шаги стремительно пронеслись по комнате и стихли за дверью, ударившей в косяк молотом, разбивающим Лиарене сердце.

Сжавшись от этого удара в комок, донна некоторое время сидела на прежнем месте, с тревогой ожидая возвращения дорина. Ну не верилось Лиарене в окончательное отступление такого решительного мужчины.

Только теперь до неё дошло, за кого дорин её сватал, и она растерялась, словно впервые оказавшаяся на столичном рынке девчушка из дальнего хутора. Перед которой вдруг открылось столько неведомых соблазнов и чудес, что никак не получается выбрать, какое испробовать а от чего и отказаться.

Однако время шло, а дорин так и не появился и Лиарена, несчастно вздыхая и сопя слезла с кресла, добрела до двери и тщательно заперла засов. А затем так же медленно поплелась в спальню, обойдя по дуге валявшееся вверх ножками кресло.

В душе донны властвовали обида, недоумение и желание понять, почему визит Тайдира закончился столь печально. Она смутно подозревала, что сама виновна в случившемся… но никак не могла понять, в какой момент в ее душе вспыхнула обида, и какие слова стали распалившей ее искрой?

Ведь она же сама хотела предложить дорину заключить фиктивную помолвку… а когда он предложил настоящее замужество, вмиг напридумывала всяких страстей.

Хотя… предложил он не совсем так, как положено предлагать знатной донне из чужого доранта, но этому есть объяснение. Лиарена уже целый год ему родня а теперь Тайдир еще и объявил её названной матерью наследника, что по всем правилам означает принятие донны в число ближайших домочадцев. А между своими особых церемоний разводить не принято… хотя девушка ничего бы не имела против признания в любви или нескольких возвышенных слов и букета цветов.

Хмуро вздыхая, донна устроилась в уголке кровати, замотавшись в одеяло, и принялась перебирать в памяти их разговор, с каждой минутой мрачнея все сильнее.

Теперь Лиарена и сама не могла понять, с какой стати она ляпнула про долг дорина… если, как всем известно, Тайдир никогда не входил в число доринов, поддерживающих в своём доранте этот старинный обычай. Так откуда тогда вообще всплыло в ее голове воспоминание об отвратительном праве?

Конечно, можно свалить её бестактное заявление на растерянность и стыд, охвативший девушку, когда она ощутила, как сильные мужские пальцы пытаются осторожно расстегнуть пуговки платья у неё на спине. Или на попытку заставить Тайдира уйти хитростью, предварительно хорошенько разозлив. Но ведь смешно же лгать самой себе?

Ничего такого Лиарена даже не замышляла, да и некогда ей было. В тот момент её волновали совершенно другие мысли… и больше всех, как ни стыдно признаваться, способ незаметно запереть дверь в детскую. Берт и Устина привыкли входить к ней без стука, и донне очень не хотелось бы потерять уважение в глазах помощников.

Всё-таки в подобных случаях, насколько она знает, сначала делают объявление, ритуал и праздничный обед… а только потом позволяют свежеиспечённому мужу какие-либо вольности.

Лиарена размышляла и вздыхала целый час, но смогла придумать своему поведению с дорином только одно объяснение. Видимо так сильно на неё подействовала встреча с Дильяной и магами. Вот после этих событий обычно вежливая и благоразумная донна и начала действовать вопреки собственным правилам и воспитанию. Не остановила Тайдира холодно и твердо, как положено девушке её положенья, а принялась придумывать несправедливые обвиненья.