пришла в себя я только в постели. Лежала и глядела на потолок, по которому скользили полосы света от проезжающих машин. Я не стала писать Джеймсу о том, что увидела. Что-то в эту поездку пошло не так – как будто меня занесло в параллельное измерение, в другую жизнь. Мне хотелось забыть то, что случилось. Неужели я правда видела Люс? И было ли это случайным совпадением?

Я заснула, крепко сжимая в руке телефон, ощущая во сне фантомную вибрацию, словно это Люс наконец-то прислала сообщение о том, что простила меня.

Глава 12

Чтобы понять, что произошло между мной и Люс, нужно вернуться в предпоследнюю неделю учебы в девятом классе, еще до Катастрофы, до момента, когда все разрушилось. Все началось так.

Был вечер накануне экзаменов, и я чувствовала себя прекрасно, абсолютно прекрасно. По крайней мере так я сказала Люс, сидя за рабочим столом с опухшей физиономией и покрасневшими глазами. Глядя на потолок сквозь раздвинутые пальцы, я пыталась понять, насколько сильно вымотана.

Необходимо было продержаться еще немного. Осталось только дописать сочинение и повторить карточки, доделать чтение и просмотреть конспекты. Еще вспомнить спряжения, написать план, проверить заявление о прохождении стажировки, отправить письма с благодарностями. Напечатать резюме, пробежаться по вопросам, которые могут задать на собеседовании. Какие у меня самые сильные стороны? А какие – слабые? Почему я хочу на стажировку именно сюда? Чем я увлекаюсь?

Я разговаривала с Люс по громкой связи. Телефон лежал у меня на коленях, на ковре вокруг были разбросаны карточки.

– По голосу не похоже, что прекрасно, – заметила Люс. – Давай я приеду. Папа меня подбросит.

– Не могу. Времени нет.

– Но это всего лишь тест, – сказала она.

– Это сорок процентов от среднего балла. Если я провалю его, средний балл упадет, я опущусь в списке класса по успеваемости, не попаду в Йель и…

– И что? – спросила Люс, когда я умолкла. – Договаривай.

Я нервно сглотнула. Мне не хотелось произносить это вслух.

– И тебе придется выбрать чуть менее престижный вуз, – сказала Люс. – Неужели это так страшно?

– Ты не понимаешь. – Я почувствовала, как горит мое лицо. Почему я так распсиховалась? – Мне обязательно нужно поступить в Йель. Мои родители ждут этого. Я жду этого. Все ждут этого.

– Понятно. Ты еще младенцем носила распашонки с принтами Йельского университета. Родители заранее посадили семечко в твою голову. Поливали его, чтобы оно лучше росло. Семечко было символом успеха, и постепенно и ты, и твои родители, и все ваши знакомые привыкли к мысли, что Йель – неотъемлемая часть тебя. Твоя судьба. Мечта поступить туда настолько заслонила все остальное, что ты даже не представляешь, кем могла бы быть без нее. Так?

Я почти перестала дышать. Люс была права, хоть мне и не хотелось этого признавать.

– Хочешь узнать, почему я ушла из старой школы? – спросила Люс.

Конечно я хотела. Меня всегда задевало, что я до сих пор этого не знаю.

– Ты ведь помнишь, что мой папа преподавал там историю Европы.

– Да.

– После экзаменов к нему подошел один богатый ученик и попросил о встрече, но не на территории школы, а в кафе неподалеку. Странная просьба, но папа согласился, поскольку всегда переживал за своих подопечных. Он решил, что, возможно, этот парень хотел поговорить в менее официальной обстановке. Но, когда они встретились, ученик попытался всучить папе конверт, набитый деньгами, чтобы тот поставил ему отметку повыше. Папа отказался, и тогда родители этого парня, которые были очень влиятельными людьми и членами школьного совета, отомстили ему и добились его увольнения. Они заявили, что папина программа якобы не соответствует стандартам преподавания. Я училась в этой школе бесплатно, поскольку папа там работал, но после его ухода пришлось платить за обучение, а мы не могли позволить себе такие траты. Так что, как только он устроился в школу Святого Франциска, я перевелась. Вообще нам страшно повезло, что его сюда взяли. И это случилось только благодаря тому, что директор той школы очень хорошо относился к папе и замолвил за него словечко.

Я удивленно притихла, поскольку представляла себе гораздо более заурядную историю: например, что Люс застукали за порчей школьного имущества или что она распространяла гадкие слухи о школе в интернете.

– Я не знала, – пробормотала наконец я.

– Ник Роулингс, – проговорила Люс так, словно съела что-то кислое и у нее свело челюсти. – Вот как его звали. Он был на три года старше меня. А знаешь, чем он сейчас занимается?

Ее тон пугал.

– Чем? – осторожно спросила я.

– Учится в Йеле.

Тут я не выдержала.

– И что? По-твоему, все, кто учится в Йеле, попали туда с помощью взятки?

– Я просто хочу сказать, что все эти высокие баллы при поступлении – сплошной обман и мошенничество, а ты убиваешься ради цели, которая того не стоит.

– Ты знаешь про один-единственный случай. Это не значит, что такое случается сплошь и рядом.

Почему я так яростно защищалась?

– Ой, да перестань, ты росла рядом с этими людьми. Ты сама-то себе веришь?

И тут до меня дошло, с чего я взбесилась.

– Ты считаешь, что я – такая же, как они?

Пауза.

– Конечно нет. – Люс пыталась говорить уверенно, но я слышала, как дрогнул ее голос.

– Почему же ты так долго думала, прежде чем ответить?

Люс замялась, словно подбирала слова, чтобы выразиться помягче:

– Потому что ты на них не похожа и похожа одновременно. Я знаю, что ты очень много учишься. Ты активно работаешь в классе, готовишься дома, ходишь на дополнительные занятия. Это мне в тебе и нравится. Ты стараешься заслужить собственным трудом то, что имеешь. Но твой отец – Скип Лернер, и все мы знаем, что ты поступишь в любой колледж, какой только захочешь.

Лежащие передо мной карточки вдруг показались мне глупыми и бессмысленными. Я хотела разозлиться на Люс. Сказать, что она ошибается, что не понимает, каково это – быть мной. Что пресса обсуждает каждый мой шаг, что я постоянно живу под сильнейшим давлением со всех сторон. Но Люс уже не раз это слышала. И как злиться на единственного человека, который честно говорит обо мне все, что думает? Она не виновата в том, что сказала правду.

– Это не значит, что ты не заслужила свои оценки, – проговорила Люс, словно прочитав мои мысли, и я уловила извиняющиеся нотки в ее голосе. – Ты все заслужила. Просто таким, как ты, многие вещи даются проще, чем остальным.

– Знаю, – прошептала я.

– Между прочим, я до сих пор представляю, что бы я сделала с тем парнем, если бы могла вернуться в прошлое.

– В каком смысле?

– Я тогда не сказала ему ни слова. Боялась мести.

– И что бы ты сделала, если бы могла вернуться в прошлое?

Люс долго молчала, а потом наконец произнесла ледяным тоном:

– Я бы его уничтожила.

Никогда бы не подумала, что слова Люс, сказанные тем вечером, так надолго застрянут в моей памяти. Но вот спустя два года я сижу в классе и, глядя на бывшую подругу, склонившуюся над тетрадью, гадаю, как она на самом деле относится к Логану: может, так же, как к тому ученику, из-за которого уволили ее отца?

Когда Люс и Логан начали встречаться, я была потрясена и убита. Во-первых, я завидовала – и не тому, что ей достался Логан, а тому, что она влилась в мою компанию после того, как меня оттуда выперли. Ну а во-вторых, я всегда считала, что Люс не выносит Логана.

Возможно, она действительно его не выносила.

Я опустила взгляд в свою тетрадь и взялась за решение задачи, записанной на доске, но тут мой телефон завибрировал.

«Нужна твоя помощь».

Сообщение от одноклассницы Эмбер Гарлин. Обычно она сидела через несколько столов от меня, но сегодня ее не было в школе.

«Что такое?» – спросила я.

«Поговорим лучше при встрече. Сможешь заглянуть ко мне?»

«Конечно. Когда?»

«Сегодня вечером получится?»

Вернувшись