Ив посмотрел на висящие на стене часы — просто удивительно, сколько в Изумирде часов! — ткнул в их сторону пальцем, поочерёдно указал на себя, на Ирис и на занавешенное окно чайной.

— Я… приехать… ты… дома, — произнёс, старательно проговаривая каждое слово.

— Ты поедешь домой? — предположила Ирис. — Или я поеду домой? Или… мы поедем домой? О-о, я поняла! Ты хочешь отвезти меня обратно в гостевой дом? Или правильнее называть его гостиным? Хотя ты не знаешь… Надо у Реджа спросить.

Ив покивал, правда, для Ирис осталось загадкой, с чем именно он соглашался.

Змеелюд расплатился, и они покинули чайную. Солнце давно село, но вокруг горело множество фонарей, отчего на улице было почти так же светло, как и днём. Немного прошлись пешком, держась за руки — Ирис уверяла себя, что это просто чтобы не потеряться в уличной толчее в незнакомом месте. Затем Ив остановил наёмный экипаж, помог Ирис подняться в салон и назвал адрес гостевого дома, где она жила. По дороге принялся что-то разъяснять на своём языке, разбавляя речь нечастыми словами на таком ужасном франском, что Ирис не одну минуту тратила на попытки разобраться, к чему то или иное слово относится. Лишь на подъезде к гостевому дому поняла, что Ив хочет сговориться о следующем свидании.

Мысли Ирис так далеко не простирались. Мало ли, вдруг Редж разозлится из-за её тайной отлучки и запретит без сопровождения дом покидать? Или назавтра они вовсе уедут? Может, незаконный Рейни, узнав в том храме что хотел, теперь обратно в Империю засобирается? Иди ещё куда-то отправится, Финийские земли ведь большую территорию занимают?

Оставив экипаж ожидать перед коваными воротами, Ив проводил Ирис во двор и даже, несмотря на её возражения, вошёл вместе с девушкой в здание и поднялся на третий этаж. Поглядел на дверь их комнат так, словно умел видеть сквозь деревянную преграду, повернулся лицом к Ирис и поцеловал.

Ирис растерялась. Не то чтобы она совсем не ожидала чего-то подобного, просто не думала… что вот так сразу. Но приятно. И целовал её Ив как-то мягко, нежно, ненастойчиво, и руки при том не распускал, не норовил сразу схватить за грудь или попу, даже не обнимал как следует. Не как Фог с её улицы, которому Ирис однажды разрешила себя поцеловать — скорее из любопытства, нежели потому, что действительно была влюблена в соседа. И уж точно не как этот… который в объятия Айгина Благодатного сошёл и едва её туда же не утащил.

Поцелуй не затянулся надолго, и обстоятельство это вызвало досаду и разочарование. Ив отстранился, улыбнулся и попрощался — Ирис это поняла и без перевода. Он направился к лестнице, она шагнула к двери, постучала. Открыл Редж, смерил хмурым взглядом и отступил, пропуская внутрь. Замерший на пороге комнаты брата Шун отсалютовал девушке чашей.

— Я же говорил, вернётся сестрёнка, никуда не денется, — Шун допил содержимое чаши и вряд ли в ней был чай. — Змей хоть и нелюдь, но не такой же он дурак, чтобы на первом же свидании зажимать приличную девку по подворотням.

— Я записку оставила, — пояснила Ирис поспешно.

— Да, я читал, — отозвался Редж. — Когда ты не вышла к обеду и пришлось проверить твою комнату.

— Прости, пожалуйста. Я… не хотела уходить без предупреждения, но подумала, что ты бы не одобрил… Ив ведь нечеловек и вообще…

Внезапно дверь спальни незаконного Рейни распахнулась, и сам он, на ходу натягивая куртку, выскочил в коридор.

— Племянник Илзе уже ушёл?

— Да, — подтвердил Редж. — Но недалеко.

Не удостоив Ирис взглядом, фрайн Рейни обогнул её и брата, приоткрыл общую дверь, осмотрел площадку и лестницу.

— Не ждите меня, — бросил отрывисто, открыл створку шире и вышел.

Дверь закрылась.

— Куда это он? — робко осведомилась Ирис.

— Знамо куда — к зазнобе своей черноокой поскакал, — хохотнул Шун. — Она сегодня отсюда вылетела что твоя стрела, а до того и крики из комнаты фрайна доносились… правда, не того плану, которые нам полночи спать не давали.

Редж куда более мрачно покосился через плечо на Шуна и тот, выставив раскрытую ладонь свободной руки этаким капитулирующим жестом, вернулся в комнату.

У Илзе были мужчины. Секрета из этого факта она не делала и изображать непорочную чистую деву не пыталась. Вереницей мужчины, разумеется, не ходили, и чтобы каждую ночь на ложе новый любовник дожидался — такого тоже не было. Просто случались иногда.

Встречи.

Связи.

Страсти, бурные и не очень.

И расставания неизбежной точкой.

Так уж складывалось, что не стремилась Илзе к длительным отношениям, не ждала от партнёра предложения руки, сердца и повышения собственного статуса до законной супруги и вовсе не из-за необходимости укуса будущего мужа, способного прежде срока во вдову превратить. Изумирд велик и многоликое его население мало заботили чужие нравы за пределами той или иной общины. Во Франской империи свобода змеерожденных женщин могла вызвать ненужные вопросы, породить волну осуждения и заклеймить даже в крупном городе. Потому Илзе и избрала местом проживания Беспутный квартал, где никому ни до кого дела нет. Привезённые из Изумирда драгоценные камни поддерживали вполне безбедное существование, да и занятие в Беспутном всегда можно найти. Вопреки распространённому мнению, жизнь в нём не замыкалась в стенах одних только домов утех и питейных.

Нравилась ли Илзе та её жизнь?

Более чем.

Была в ней своя упорядоченность, успокаивающая размеренность. Илзе была сама себе хозяйкой и не сильно печалилась, находясь вдали от клана Чароит. За все годы по-настоящему крупное происшествие случилось лишь раз.

Первый зрелый сброс, заставший у тогдашнего её любовника.

Илзе сбежала из его дома немедля, тайком, пока мужчина не увидел лишнего, но остановить происходящие в теле процессы не по силам никому, даже змеерожденным. С немалым трудом вернув себе человеческое обличье, она попыталась выбраться из того переулка, куда пришлось заползти, скрываясь от человеческих глаз. Ныне, по прошествии почти четырёх лет, понимала — глупо было уходить, что из дома, что из переулка. Покидать переулок неразумно вдвойне — куда она намеревалась пойти, ослабевшая, еле на ногах держащаяся и нагая, остатков сброшенной шкуры не считая? Неудивительно, что свалилась тут же, и до конца улицы не добравшись. Но Мать была милостива к неразумной дочери своей.

Тем вечером шёл сильный дождь, разогнавший с улиц прохожих.

И шла Астра. По той самой улице, в тот самый час, возвращаясь с тренировки, не испугавшаяся ливня. И помочь незнакомке не побоялась, притащила в дом, где, кроме неё и её маленькой дочери, жили другие женщины, невольной гостье совершенно не обрадовавшиеся. Соседки говорили, будто Астра ума лишилась, коли на улице неизвестные тела подбирает, а этак и до неприятностей недалеко. Наперебой требовали выставить Илзе поскорее, даже охранные молитвы шептали, едва её завидев. Астра никого не слушала, выхаживала несмотря ни на что, хотя сама могла без крыши над головой остаться. Илзе оправилась быстро и постаралась не обременять нечаянную спасительницу больше необходимого. Ушла сразу как смогла, но связь между ними не истончилась, не истаяла, однако окрепла и не разорвалась и годы спустя. Астра редко упоминала об отце своей дочери — не потому, что скрывала его имя и положение, но потому, что едва ли в Империи кто-то поверил бы в подобную возможность. Однако именно это обстоятельство привело Илзе в императорский дворец.