Судя по физиономии Джулепа, в огромных, до самого неба домах ему виделся только ужас. Даже Стерлинг, самый храбрый из трёх лисёнышей, и тот убегал от Города с тех самых пор, как Город протянулся в поля, выгнал его из норы и похоронил заживо всю семью.

Призрак боли вновь пробудился к жизни в груди у Ласки. Защипало глаза. Город всё-таки догнал Стерлинга.

– Может быть, старая нора до сих пор цела, – сказала Дасти. И шагнула навстречу горизонту.

– Подожди! – крикнула Ласка.

Дасти обернулась, и сердце Ласки отчаянно заколотилось.

– Там остался лисёныш, – заговорила Ласка. – В ловушке. Может, он всё ещё там.

– Это собака, Ласка, – сказал Джулеп.

Ласка посмотрела на него с удивлением. Раньше он говорил другое.

– Он разговаривает по-лисьи, – сказала она Дасти. – Его ещё можно спасти.

Дасти на мгновение задумалась.

– Лисёныш?

У Ласки перехватило дыхание. Несмотря на свой крутой нрав, Дасти ведь взяла к себе Ласку, Джулепа, Стерлинга, стала мамой троим лисёнышам, которым больше некуда было податься.

– Да, – ответила Ласка, надеясь, что не ошиблась. – Лисёныш.

Дасти смерила её взглядом, и на какое-то тягостное мгновение Ласка поверила, что для двоих лисёнышей пробил смертный час.

– Веди, – проворчала Дасти.

ЛИСОИД ВСЁ ТАК же сидел в ловушке. Мех у него уже высох, но запах страха стал только резче.

Дасти, принюхиваясь, обошла его кругом.

– Уши вислые. Зубы тупые. Глаза большие, унылые…

Лисоид зарычал на неё, но как-то неубедительно.

– Ещё и робкий, – подвела черту Дасти. – Ласка, это собака.

– Говорил же, – пробурчал Джулеп.

– Что с ней будет, это не наше дело, – сказала Дасти и посмотрела на улицу. – Хозяин, наверное, где-то поблизости.

Ласка затарабанила лапами по газону.

– Если это собака, почему она разговаривает? Сама убедись. Говори!

– Чт-что говорить? – спросил Лисоид.

– Видишь? – воскликнула Ласка.

Дасти повернулась к Лисоиду:

– Сидеть!

Лисоид испуганно сел.

– Некоторые шавки, – сказала Дасти, – сохраняют немного дикости, поэтому могут разговаривать с нами. Но они всё равно приучены выполнять человеческие команды.

Ласка расхныкалась. Ей было нестерпимо даже подумать о том, чтобы оставить Лисоида в ловушке – сидеть со сгорбленной спиной, придавленным хвостом, мокрым от поливалок мехом и ждать, когда за тобой придут люди!..

– А может, он нам чем-нибудь пригодится, – сказала она. – Ну, я вот могу обнаружить людей, Джулеп – унюхать яд, Стерлинг – рыть, – ей сдавило горло, – могрыть ходы под заборами.

Дасти вздохнула и хмуро глянула на Лисоида.

– Что ты умеешь? Если умеешь.

– Э-э… – произнёс Лисоид и замер с открытым ртом.

Джулеп презрительно засмеялся.

– Забудь ты про него, Лас.

Дасти и Джулеп побежали к забору.

Ласка бросила на ловушку прощальный взгляд. Лисоида била дрожь.

– Прости, – сказала она ему. – Я не смогла.

И, поджав хвост, побежала вслед за Дасти и Джулепом.

– Я могу разрывать сетки! – выпалил вдруг Лисоид.

Дасти и Джулеп обернулись.

– Я знаю фокус, – робко добавил Лисоид.

– Какой? – поинтересовалась Дасти.

Лисоид коротко помолчал, разглядывая лапы.

– Не скажу, пока не вытащите меня отсюда.

Джулеп закатил глаза. Ласка с надеждой посмотрела на Дасти.

Та на секунду задумалась, потом возвратилась к ловушке и просунула голову под скошенное отверстие. Она ослабила зубами пружину, и Лисоид выполз наружу. У Ласки от облегчения стало покалывать лапы.

Дасти обнюхала кусок железа, который болтался на ухе у Лисоида.

– Тебя зовут Олео?

– Что? – удивился он.

– Так написано на твоей бирке, – пояснила Дасти. – О-Л-Е-О.

Лисоид попробовал прочитать бирку на своём собственном ухе, но не добился ничего, кроме косоглазия.

– Там написано «О-Триста семьдесят». Такое у меня имя.

– Это вообще не имя, – пробурчал Джулеп.

– Мы будем звать тебя Олео, – сказала Дасти. – Так проще.

– Но это же не… – Лисоид тяжело вздохнул и уступил. Он украдкой оглядел уши Ласки, словно ожидал увидеть там бирку. – А вас как всех зовут?

– Не твоя забота, – ответила Дасти. – Ты с нами ненадолго.

Она вывела лисёнышей из двора на улицу, и они продолжили свой путь к горизонту.

Лисы оставили позади пригород и пошагали дальше по бескрайнему полю из пеньков.

Джулеп шмыгнул носом и смахнул последнюю слезинку.

– И вот теперь мы знаем, какое злодейство скрывается в сером сумраке, – заговорил он, старательно подражая Стерлингу.

– Ты хоть не начинай, – проворчала Дасти.

Джулеп ослушался – первый раз в жизни.

– Вынужденные покинуть место, которое они называли домом, лисы и их новая ручная собака шагали прямиком туда, где билось самое сердце не знающего жалости Города. Что ещё оставалось им? Надо было спасаться от зла, которое являлось им то в обличье травы, то лисы, то старой дамы. Зла, которое не увидеть, которое не услышать, которое не унюхать… Того самого зла, которое обитает лишь…

– Джулеп! – рявкнула Дасти.

Джулеп захлопнул пасть. И тогда Ласка шёпотом, еле-еле слышно закончила за него:

– В Сумеречной Зоне.

– ЧТО ЗА БРЕХОВАЯ история! – воскликнула бета.

– О-о-о-о-о-о-о-о! – протянул недоросток. – Мама тебе язык отгрызёт!

– Тише! – осадила их альфа.

Вокруг сосны снова кружили снежные вихри. Альфа внимательно оглядела замёрзший лес и убедилась, что каждый куст – это куст, а каждая покрытая снегом ветка – это ветка. Она старательно принюхалась, но не почуяла ничего, кроме запаха мёртвых иголок, морозного воздуха и крови Чужака.

Она и не думала, что поблизости кто-то прячется. Но разве можно быть до конца уверенной – после такой истории?

– Бедняга Стерлинг, – задумчиво сказал недоросток.

– Да, – прохрипел Чужак. Он закрыл глаза, словно от боли, которую вдруг причинили раны… или воспоминания. – Бедняга Стерлинг.

– А они ещё встретят когда-нибудь Скрытого Человека? – спросила бета.