– Да, она самая, – говорю я, решив не спорить. – Так ты знаешь эту историю?

– В общих чертах. – Эмбер утаскивает из коробки пончик и плюхается рядом со мной на диван, распущенные волосы рассыпаются по плечам. – Расскажи, я люблю хорошие истории слушать.

В свое время я слышала эту легенду столько раз, что в конце концов начала пропускать мимо ушей. Но меня впервые просят рассказать ее самой. Я смотрю на полное ожиданий лицо Эмбер и понимаю, что надо постараться.

– Было это в конце девятнадцатого века. Дейзи продавала цветы на рынке в Ковент-Гарден, – начинаю я, положив руку на переплет книги. – Она происходила из большой, но очень бедной семьи и очень радовалась, когда нашла эту работу.

Эмбер улыбается: ей уже нравится.

– Все ее сестры где-нибудь прислуживали и думали, что Дейзи поступит так же. Но она выбрала свой путь и занялась торговлей. Поначалу это было не особенно выгодно, но ей нравилась ее работа.

Эмбер согласно кивает.

– В тысяча восемьсот восемьдесят шестом году она познакомилась с моим будущим прапрапрадедушкой Уильямом. Его семья выращивала и продавала цветы по всей Англии. Они познакомились, когда он привез цветы на рынок. По романтической версии, это была любовь с первого взгляда, но мне как-то слабо верится.

Эмбер корчит неодобрительную рожицу и ждет, когда я продолжу.

– Как бы там ни было, в один прекрасный день они решили пожениться, но семью Уильяма не устраивало происхождение невесты – они посчитали брак мезальянсом. Дальше рассказывают про тайное венчание, побег, все такое: у каждого члена семьи своя любимая романтическая версия. Не думаю, что парень на самом деле рискнул своим наследством – не такое было время… Ладно, ладно! – восклицаю я, видя, как Эмбер сердито скрещивает руки на груди. – Проехали. И тут судьба выкинула фокус. Отец Уильяма внезапно умер, и тот, как единственный сын, унаследовал весь семейный бизнес. И первым делом попросил руки у Дейзи, и та сразу же ответила «да». Они переехали в Корнуолл, открыли долгожданный цветочный магазин, ну а остальное, как у нас дома говорят, уже история.

– Супер! – говорит Эмбер. – Никогда не устану это слушать.

– Так ты все знала? Зачем тогда мне было повторять?

– Чтобы ты сама еще раз послушала! – говорит она, приподнимая рыжеватую бровь.

– Что? Зачем?

– Она же совсем как ты, эта Дейзи!

– Что общего у меня и у благовоспитанной викторианской цветочницы из Ковент-Гардена, поднявшейся до владелицы собственного магазина?

– С чего ты взяла, что она была благовоспитанной? Может, такая же взрывная и боевая, как ты.

Я оторопело смотрю на Эмбер.

– То, что Дейзи жила в Викторианскую эпоху, еще не значит, что она прятала волю к жизни под длинными юбками да корсетами, – говорит Эмбер, стряхивая сахарные крошки от пончика с полотенца, в которое она завернулась. – Чтобы пойти против всей семьи, не стать служанкой, как остальные сестры, нужен сильный характер. Верно?

Так, я поняла, к чему она клонит.

– Ты же не поступала так, как хотели родственники? Сколько лет увиливала от семейного бизнеса, и…

– Эмбер! – Я поднимаю руку. – Давай на этом закончим. Я прекрасно понимаю, к чему ты ведешь. Но кое-что ты забыла. Где мы проторчали весь день?

Эмбер задумывается.

– А!

– Вот именно. Так что никакая я не Дейзи. Я сдулась. Сдалась ко всем чертям. Влезаю в семейный бизнес и заново открываю магазин. Я не лидер, в отличие от нее. Я последователь, как и все остальные.

Я тяжело вздыхаю, чувствуя, как давит меня эта тяжесть.

Но Эмбер мне жалеть себя не дает.

– А вот и ошибаешься. Ты, Поппи, здесь по серьезной причине. Как и твоя прапрапрабабушка и все ее потомки, которые владели этим магазином. – Она умолкает, задумавшись, и накручивает на палец длинную прядь волос. – Я не была знакома с твоей бабушкой Розой, но встречала тут многих людей, которые ее знали, и она, похоже, очень много значила в их жизни.

Эмбер сбрасывает с пальца накрученную прядь волос и разворачивается ко мне лицом.

– Ты тоже послана сюда для того, чтобы изменить жизнь людей, Поппи, я это знаю. И как, по-твоему, откуда мне это известно?

– Лепестки читала? – мрачно спрашиваю я.

Но Эмбер, по счастью, улыбается.

– Я это знаю, потому что послана сюда, чтобы тебе помочь!

– Так что там еще нашлось в этой связке? – как ни в чем не бывало спрашивает Эмбер, а я все еще сижу, вылупив глаза.

Она что, серьезно? Что я послана в Сент-Феликс с миссией изменить чью-то жизнь?

Я здесь только потому, что больше нечего делать было.

Ладно, допустим, это перебор. Сент-Феликс – симпатичный городок, от людей я ничего, кроме добра, не видела, и вообще здесь гораздо лучше, чем можно было ожидать после стольких лет отсутствия. И я уже настроилась на то, что мы с Эмбер откроем магазин. Только как быть с цветами, ума не приложу, но об этом буду думать, когда придет время.

– Э-э… – Я встряхиваю головой и смотрю на стопку книг. Остальные я еще не смотрела. – Без понятия.

Протягиваю одну них Эмбер, сама открываю другую.

Внутри каждый разворот аккуратно поделен на четыре колонки. Чернила местами выцвели, где-то темнеют кляксы. В первом столбике красивым витиеватым почерком выведены имена, во втором – платежи и условия, в третьем – цветы, в четвертом – комментарии. Все даты – конец 1800-х.

Самый странный список, который мне доводилось видеть. У кого-то налаживаются денежные дела, у кого-то любовь преображает жизнь, у кого-то идет на поправку здоровье. И начинается все с того, что люди заходят за цветами в «Гирлянду маргариток».

– У тебя там что? – спрашиваю я. Вдруг у Эмбер то же самое?

– Картинка выпала, – говорит она, передавая мне картинку с вышитой пурпурной розой. – Похожа на старинную. А на обороте какая-то странная надпись.

Я разглядываю открытку. Стежки миниатюрные, но удивительно ровные – чудесная работа. Переворачиваю и вижу цифры: единица над четверкой.

Эмбер заглядывает мне через плечо.

– Смотри, в лепестки вплетены буквы.

Я смотрю, куда она указывает, и действительно: на цветке вышиты буквы В и Р.

– Может, это инициалы вышивальщицы? – прикидываю я. – В те времена такое было модно. А книжка? Что-нибудь интересное?

Книга занимает меня больше, чем картинка с розой.

– Вообще чудо, – говорит Эмбер, поднимая книжку. – Вроде цветочного словаря, только тут описаны целебные свойства лепестков. Никогда такого не видела, а уж я-то в нетрадиционных методах лечения разбираюсь. А у тебя что? Давай поменяемся.