Мы с Эмбер суетимся, наводим последний глянец на магазин. До открытия остается всего ничего. Сама не ожидала, что буду так волноваться.

Не знаю, что вымораживает меня сильнее: мысль, что сейчас сюда нагрянут настоящие покупатели, или то, что белые шкафы вдоль голубых стен заставлены яркими свежими цветами и безделушками, как замечательными, так и, мягко скажем, нестандартными – подношения Белль и ее учеников.

– Что-нибудь не так? – спрашивает Эмбер. Она обматывает мягкой проволокой букетики из гвоздик и гипсофил – подарки первым посетителям. – Ты все утро дергаешься. Переживаешь из-за магазина? Возьми мою аметистовую подвеску, она успокаивает.

Она откладывает цветы и тянется к шее.

– Не надо! – отмахиваюсь я. – Все в порядке, честно.

И выдавливаю нервную улыбку.

– Но за предложение спасибо, Эмбер.

Она вешает подвеску обратно, а я в сотый раз окидываю магазин взглядом. Нам обязательно нужно было столько роз? Розовые, желтые, кроваво-красные…

Я сглатываю.

Эмбер замечает это.

– Что у тебя не так с цветами? – спрашивает она, опуская в воду очередной букет. – Ты не в себе с тех пор, как Джейк их привез.

– Ничего. Просто их слишком много, вот и все. Я не ожидала, что столько будет.

Эмбер хохочет.

– Магазин-то цветочный, чего ты ждала?

Я мотаю головой.

– Ничего. Все хорошо. Я в порядке, не волнуйся.

– Нет. – Эмбер обходит стол и приближается ко мне. – Извини, я не должна была смеяться. Что не так? Объясни мне.

– Доброе утро, леди! – В окно весело барабанит Харриет. – Как самочувствие? К старту готовы?

Эмбер отпирает дверь, и Харриет влетает к нам эдаким вихрем в цветастом платье и зеленых сапожках.

– По-моему, смотрится превосходно! – говорит она, оглядывая зал. – Великолепная работа. Уверена, все пройдет как по маслу. Я задержаться не могу: дел невпроворот, как всегда. В церкви сегодня скаутский праздник. Когда будет передышка, не выкроите время, чтобы к нам забегать по очереди? Там и развлечения, и лотки со всякими штучками!

– Посмотрим, как дела пойдут, Харриет, – осторожно говорю я. – Может, одного человека в магазине окажется недостаточно.

– Конечно, конечно, я понимаю! – Она машет рукой. – Ну, я побежала. Пока и удачи!

Едва уходит Харриет, является Вуди. Они здороваются на крыльце, а потом Вуди возникает на пороге.

– Доброе утро, леди! – приветствует он нас, пряча каску под мышку. – Как дела?

– Спасибо, держимся, – отвечаю я, а Эмбер возвращается к своим букетам. – А ты, как всегда, занят?

На самом деле Вуди заниматься особо нечем. Сент-Феликс не назовешь рассадником преступности. Самое крупное расследование, какое я застала, – это разбор двух соседских мусорок.

– У меня все прекрасно, Поппи, спасибо, – говорит он, выпячивая грудь. – У полицейских работа никогда не заканчивается. Вмешательство силы может потребоваться в любой момент.

Мы с Эмбер переглядываемся. Надо приколоться.

– Конечно! – Эмбер приближается к Вуди с белым цветком в руке. – Тебе стоит только появиться – и преступник два раза подумает, стоит ли нарываться.

И она метко втыкает цветок ему в лацкан. Вуди мигом заливается краской до самых кудряшек.

– Ну да, – бормочет он, заикаясь. – На самом деле это редко случается. Но…

– Если бы ты находился здесь, нам бы было гораздо спокойнее, – заканчиваю я. – Верно, Эмбер?

– О да, – кивает она. – Если бы мне суждено было попасть под арест здесь, в Сент-Феликсе, я бы предпочла, чтобы это сделал ты, Вуди.

Я жду, что Эмбер начнет подначивать его, но она вместо этого взмахивает ресницами и устремляет на Вуди застенчивый взгляд.

– Ну конечно… Надеюсь, это никогда не понадобится. – Вуди силится говорить резко, но получается писк. Он откашливается и продолжает уже спокойнее: – В общем, если бы мне пришлось тебя арестовать, Эмбер… – Он вытаскивает цветок из-под лацкана. – Я бы сделал это очень бережно.

– Не сомневаюсь, Вуди, – в тон ему отвечает Эмбер и мягко принимает цветок из его руки.

– Гм… – Я смотрю на них с ухмылкой. Надо же, куда дело пошло.

– Да, мне пора! – Вуди расправляет плечи. – Леди…

Он надевает каску.

– Зайду попозже, на само открытие. Надо будет сдерживать толпу, сами понимаете.

Сильно сомневаюсь, что это понадобится. Спасибо, если хоть ручеек покупателей пойдет, не говоря уж о неконтролируемой лавине. Но я подыгрываю Вуди.

– Конечно. Увидимся.

Вуди уходит, а я смотрю на Эмбер, запирающую за ним дверь.

– Что? – спрашивает она, стараясь сохранить невинный тон.

– Ты серьезно, Эмбер?

– Насчет чего?

– Насчет Вуди.

– Он милый… и мне нравится, – робко говорит она и делает вид, что поправляет ирисы в вазе.

– Мне он тоже нравится, – говорю я, – только не так.

– У каждого свои вкусы. Вуди не похож ни на одного мужчину, которого я раньше встречала. Он добрый и мягкий, а я не привыкла к таким.

Я смотрю, как она возвращается к столу и принимается с пылом наматывать розовую ленту обратно на катушку. Может, еще что-нибудь скажет? Нет, молчит.

Я уже готова спросить, что она имела в виду, но тут появляются Энт и Дек с полным подносом пирожных – тоже в подарок первым посетителям – вместе с букетами.

И мы отпираем дверь в третий раз.

– Как тут все отдраено! – восклицает Энт, озираясь по сторонам, пока Дек и Эмбер уносят пирожные в глубь магазина. – Вы проделали потрясающую работу! Так светло и свежо! Совсем не то, что прежде. Ох, без обид!

И он зажимает рот рукой.

– Без проблем, – улыбаюсь я. – Тут и правда было мрачновато. Но бабушке этого хватало. Я так понимаю, у нее не в убранстве было дело.

– Ничего другого и не требовалось, – говорит Дек, возвращаясь. – Она была чудесной женщиной, Поппи, и обладала особым даром с цветами. Это знали все, кто сюда приходил. И никому не было дела до цвета обоев.

– Вы тоже покупали у нее цветы? – спрашиваю я.

Они переглядываются.

– Конечно, все время, – говорит Дек.

– Какой-нибудь особенный повод?

Они разглядывают магазин.

– О, вы только посмотрите на это! – Энт с восторгом смотрит на абстрактный керамический подстаканник в виде тюльпана. – Это… интересно!

– Это кто-то из учеников Белль сделал, – объясняет Эмбер. – Некоторые работы такие необычные, своеобразные!