— ..девственница, которая будет, рыдая, взывать к своемуБогу, моля послать ей смерть, предпочитая ее объятиям неверного, — суходоговорил Карим-аль-Малика.

— Она не девственница, — ответ Донала Рая несказанно изумилобоих гостей. Тогда он рассказал им всю печальную историю Риган Мак-Дуфф. Потомсказал:

— Я хочу вверить ее твоим заботам. Карим, сын лучшего моегодруга. Ты ведь Учитель Страсти. Всем известно, что ты превзошел все тонкостилюбовного мастерства в тайной школе в Самарканде. Возьми эту девушку и сделайиз нее настоящую Рабыню Страсти для нашего калифа. Благодарность моя будетбезгранична.

Карим-аль-Малика помолчал, раздумывая. Потом сказал:

— Мне крайне неприятно отказывать тебе, Донал Рай, но у меняиз головы не идет та девушка, последняя моя ученица… Глупое создание полюбиломеня всем сердцем.

Бедняжка предпочла покончить счеты с жизнью, чем статьневольницей другого… Все это было неимоверно досадно, к тому же мне пришлосьрасплачиваться с тем, для кого она была предназначена. Настоящий УчительСтрасти никогда не допустил бы подобного. Я плохо выполнил свой долг. И теперьмне ненавистна сама мысль о том, чтобы лезть снова в это ярмо…

— Ну, с тех пор прошло уже пять долгих лет, мой молодойдруг. К тому же девушка была неуравновешенной. А эта… О, эта другая… Эта гордаи неукротима. Ее можно согнуть, а вот сломать невозможно. Риган обещает статьсильной женщиной. Но чтобы покорить сердце Абд-аль-Рахмана, ей необходима твоянаука… Даже Рабыни Страсти для него недостаточно. Она должна околдовать его,народить ему детей…

Карим тяжко вздохнул:

— Не знаю…

— Позволь хотя бы показать тебе девушку! — с хитринкой вглазах предложил Донал Рай. — Не отказывай мне сразу, вначале взгляни на нее,ощути этот бешеный темперамент… Абу! — хозяин подозвал пигмея. — Быстро приведисюда госпожу Риган и ее прислужницу!

Гости от души расхохотались над поспешностью Донала Рая.

— Ты так уверен, что Карим растает, Донал Рай! — воскликнулАллаэддин-бен-Омар. — Что, девушка и вправду так прекрасна?

— Как луна и солнце, вместе взятые! — напыщенно ответствовалДонал Рай.

Это сравнение крайне позабавило Карима:

— Ты говоришь, как истинный мавр! Но помни, я ничего необещал тебе, друг отца моего!

— Поживем — увидим… И, если она с первого же взгляда неоколдует тебя, ты не тот, кем я тебя всегда считал!

Аллаэддин-бен-Омар утробно хохотнул. Эта лисица Донал Райбросил Кариму-аль-Малике вызов, который тот обязан принять! Уязвил его мужскуюгордость!

Двери покоя распахнулись. Это воротился Абу и с ним двеженщины. Глаза Аллаэддина заискрились при виде Морэг. Впервые увидев ее нынчепоутру, он нашел девушку необычайно соблазнительной. Лицо другой было в тени —наверняка так и было задумано. Гости не могли разглядеть ее черт, пока она неподняла голову и не взглянула прямо на них. Аллаэддин-бен-Омар громкоприсвистнул от восхищения. Да, Донал Рай не солгал им… Девушка красотойзатмевала всех, когда-либо виденных ими! Аллаэддин бросил взгляд на Карима — нолицо капитана, как всегда, было непроницаемо спокойно.

…Хотя казалось, что Риган смотрит на обоих гостей, на дележе она видела лишь Карима-аль-Малику. Никогда прежде не видала она столькрасивого мужчины! Овальное лицо, высокий лоб, прекрасно вылепленные скулы — ипри этом тяжелый мужской подбородок, свидетельствующий о силе духа. Носпродолговатый и тонкий, трепещущие ноздри… Губы твердые и красиво очерченные. Вотличие от друга, Карим был гладко выбрит. Черные изогнутые брови лишьподчеркивали яркий сапфировый блеск глаз. Волосы темно-каштановые, почтичерные. Зачесаны назад. Риган не могла понять, насколько они длинны…

— Сними с нее одежды, Морэг, — пробудил ее кдействительности голос Донала Рая.

— Нет, — сказал вдруг Карим-аль-Малика. — Я сам. Он подошелк Риган. Словно завороженная, глядела она прямо ему в глаза, а тем временеммогучая мужская рука расстегивала золотую булавку на ее плече. Она мелькомуспела заметить овальные, прекрасной формы ногти… На этом красивом лице неотражалось ровным счетом никаких чувств. Потом он кивнул Морэг — и та медленнои грациозно стянула полупрозрачную тунику с тела Риган, как ей и было велено.Теперь губы Карима-аль-Малики чуть тронула улыбка. Это было великолепноисполнено… Он повернулся к Доналу Раю:

— Кто эта девочка?

— Морэг — личная прислужница госпожи Риган.

— Она весьма искусна, — отметил капитан, и снова еговнимание сосредоточилось на Риган. Затем он заговорил, но очень тихо, обращаяськ ней:

— Я вижу бурю в этих аквамариновых очах, Зейнаб. Но тыпокоришься мне, ведь если ты заупрямишься, то огорчишь твоего доброго господинаДонала Рая. А теперь заложи руки за голову — я хочу разглядеть твои груди.

— Нет, — отвечала она так же тихо. — Я заставлю Донала Раяпродать меня какому-нибудь кельту и стану прислугой…

— Он продаст тебя в самый грязный портовый бордель Дублина —так он сможет куда больше выручить, — спокойно и ласково отвечал Карим. — И неуспеет Донал Рай покинуть заведение, как между твоих ног будет уже копошитьсякакой-нибудь вонючий и грязный матрос. А потом… Через год ты умрешь отизнеможения и какой-нибудь скверной болезни. Тебя устраивает такое будущее?

И Риган, и Морэг окаменели.

— Донал Рай никогда так со мною не поступит, — вымолвилатрепещущая Риган. — Он добр…

— Но лишь потому, что ты представляешь для него большуюценность, Зейнаб. А теперь подними руки и заложи их за голову, как я велю!

Их взгляды скрестились, словно сверкающие лезвия мечей. Номужчина победил, и Риган неохотно повиновалась… Из груди Морэг вырвался вздохоблегчения. Карим отступил шага на два и принялся лениво любоваться теломРиган. Но взгляд его был лишь оценивающим — в нем вовсе не было похоти. Потом,протянув руку, он принялся ощупывать белую грудь девушки. Щеки Риган вспыхнули.Она закусила губу, вздрогнув от прикосновения мужской ладони к своему телу, нои в этих интимных касаниях не было ничего грязного и порочного…

— Не хотите ли, чтобы я открыла рот и показала зубы? —мрачно пробормотала она.

— Не спеши, — спокойно отвечал Карим. — А теперь повернисьспиной, опускай руки… Медленнее, Зейнаб. Тебе, как я вижу, придется постичьнауку терпения.

Риган послушно повернулась, но успела спросить:

— Почему ты так странно зовешь меня, господин? Зейнаб…

— На мавританском языке это значит «прекраснейшая», —объяснил он. — У тебя должно быть мавританское имя, и я тебе дал самоеподходящее.