На вершине нашлось лишь одно пригодное для остановки плоское место. Виргинские дубы и кусты сумаха обещали надежное убежище. Неширокие пни сообщали, что кто-то пилил деревья на столбы для забора. С высокого, словно зубчатая башня, нагромождения красного песчаника было удобно наблюдать за проходившей далеко внизу дорогой.

Разминая спину, капитан наклонился и уперся ладонями в колени. После долгой ночной поездки тело затекло. Ноги, руки, шея болели и отказывались подчиняться. Немного отдохнув, капитан повернулся и протянул Джоанне завернутый в салфетку кусок бекона. Девочка взяла мясо, опустила борт и аккуратно положила.

– Еда! – Она улыбнулась и протянула ему пастилу. – Доблая леди, лошади. Ешь, Кеп-дан. – Маленькое лицо казалось круглым, как яблоко.

Капитан улыбнулся в ответ.

– Да, очень добрая. – Проглотил кусочек сладкого лакомства, и сахар потоком хлынул в кровь. Он снял шляпу, запустил пятерню в седые волосы; куртка распахнулась на утреннем ветру. Пошарил по карманам в поисках трубки.

Джоанна набрала в подол сухих веток и, кажется, обрадовалась, что странная одежда тоже может принести пользу. Капитан протянул спички, и она ловко развела в печке огонь. Большим ножом умело нарезала мясо и даже что-то тихо запела. Такую жизнь девочка знала и любила. Никаких крыш, никаких стен, никаких улиц. Чистые светлые волосы свободно развевались при каждом дуновении легкого утреннего ветерка. То и дело она поднимала голову, оглядывалась и прислушивалась, чтобы убедиться, что рядом нет врагов, а потом спокойно возвращалась к работе.

Капитан набил глиняную трубку табаком. Ситуация складывалась следующим образом: он – тот, кто терпеливо и кротко ездит из города в город и читает людям новости со всего света в надежде, что знания помогут сделать мир лучше, – должен носить за поясом оружие и прятаться, чтобы защитить ребенка. И никакие благородные намерения, никакие газетные статьи, никакие чтения не в силах этого изменить. Он подумал о преследователях, о том, что табачный дым разлетается по округе дальше, чем дым от жарки мяса, и погасил трубку.

Потом он выпряг из повозки Фэнси, привязал ее рядом с Пашой и прошелся по бокам лошадей щеткой из рисовой соломы. Если им с Джоанной придется спасаться бегством, то проще делать это верхом, а не в повозке. Может быть, уже оседлать? Нет, не сейчас. Однако лучше заранее достать из кучи снаряжения поводья Паши и положить на колесо – так, чтобы в случае необходимости схватить, не глядя.

Капитан надел сапоги для верховой езды со скошенными каблуками, прицепил шпоры и закрепил так, чтобы не звенели. Достал из карманов золотые часы, несколько монет, складной нож и положил на откидной борт: хотелось освободиться от всего, что могло издавать звуки. Вытащил из-за пояса револьвер, еще раз убедился, что все полости барабана заряжены, и вернул оружие на место. Ствол длиной восемь дюймов превращал револьвер в подобие топора. На ветках дубов топтались белокрылые голуби, перебирали розовыми лапками и недовольно лопотали, жалуясь, что хотят полететь к воде, но боятся.

Было бы неплохо спуститься на дорогу и посмотреть, насколько оттуда заметна повозка. Скорее всего, виден лишь верх. Трудно предположить, когда Алмэй с товарищами бросился в погоню. Может быть, в половине восьмого или в восемь утра, после того как капитан не появился в придорожном трактире Тайлера. Он надеялся, что, не обнаружив следов на Меридиан-роуд, бандит вернулся на Ваксахачи-роуд и поехал дальше. Если так, то сейчас он, скорее всего, пытается понять, куда подевался беглец. Плохо то, что скоро догадается, а всадники способны ехать намного быстрее, чем повозка.

Капитан так и не спустился на дорогу. Даже вниз путь предстоял неблизкий и нелегкий, так что же говорить о подъеме среди камней? Врагам ничего не стоило поймать одинокого усталого путника. Вместо опасной экспедиции он лег на живот и принялся следить за дорогой – точнее, за красной глиняной колеей, где между следами от колес росли коровяк и конопля. Сквозь деревья виднелись два небольших участка: один на расстоянии около полумили, а второй внизу.

Капитан потер усталые глаза и вернулся к наблюдению. В зарождающемся свете дня вдруг показалось, что по дороге движется всадник: можно было рассмотреть равномерное покачивание лошадиного хвоста. Голуби умолкли. Капитан хмыкнул и, чтобы лучше видеть, забрался в повозку.

Поднимающееся бледное солнце скупо посылало на землю холодные лучи. Холмы представляли собой разделенные обширными пространствами густой растительности неровные хребты. Окружая каменные вершины, зеленые волны разбегались во все стороны. На горизонте поросших кедровым лесом холмов в небо поднимался густой столб дыма: на расстоянии трех-четырех миль кто-то выжигал вырубку или стерню.

Внезапно печка жалобно задребезжала; труба отвалилась, угли рассыпались. Крышка сковородки отскочила, разбрызгивая горячий жир. Еще один оглушающий удар, и в воздух взлетели бекон и кофе.

Джоанна моментально оказалась под повозкой. Капитан скатился с сиденья и приземлился на левый бок: так куда надежнее, проще и быстрее, чем вставать и спускаться. Заполз под повозку и лег рядом с девочкой. Следующий залп ударил в борт; во все стороны полетели щепки. А ведь в бочонке с мукой хранились патроны для револьвера.

«Они не захотят убивать лошадей и уж точно не захотят убивать девочку». Капитан приподнялся на локтях и попытался успокоить Джоанну хотя бы жестом. Не сводя взгляда с его сурового, сосредоточенного лица, она неподвижно лежала на камнях и колючей подстилке из агариты. Рядом спасалась бегством маленькая пестрая ящерица. «Сидят в овраге и палят из винтовок».

Капитан выполз из-под повозки, добрался до каменного барьера и нашел небольшую расщелину. Достал револьвер. Следующий выстрел прилетел уже из другого места, справа. Хорошо, а где же третий бандит? Капитан плюнул на руку, провел ладонью по дулу револьвера и присыпал его пылью. «Смит-вессон» обладал длинным стволом и отличался точностью прицела, однако не мог сравниться с винтовкой. К тому же не был дальнобойным, в то время как преследователи могли стрелять дальше чем на двести ярдов. Так что ничто не мешало им оставаться недосягаемыми и палить до тех пор, пока не стемнеет.

Дробовик годился только для ближнего боя, к тому же готовые боеприпасы к нему включали всего пятнадцать патронов седьмого калибра, которые были хороши для охоты на индеек или голубей, но на лице человека оставили бы лишь темную татуировку. Конечно, если не приставлять ствол вплотную. Но в подобной ситуации капитан и сам вряд ли останется живым. В патронном ящике хранился резерв: порох, капсюли и гильзы для изготовления патронов, но разве это имело значение? Капитан лежал неподвижно и чувствовал, что начинает дрожать от страха за себя и за девочку. «Господи, помоги!»

Обернувшись, он с удивлением увидел, что Джоанна ползет и тащит коробку с патронами для револьвера – тридцать восьмой калибр. Только что достала из бочонка с мукой, так что и коробка, и руки покрылись белым налетом. Капитан принял помощь, благодарно кивнул и тут же строго показал в сторону повозки. Джоанна послушно нырнула в укрытие.